С обозначением Республики Казахстан в качестве правового, демократического и социального государства изменились и приоритеты в правовом регулировании общественных отношений, а именно во главу угла должны быть поставлены интересы личности, индивида, и в последнюю очередь – интересы публичной власти. Все действия этой публичной власти должны быть направлены на реализацию одной цели – обеспечение достойного существования индивидов. Только таким путем возможно удовлетворение интересов всего общества, а, следовательно, и государства. В связи с этим в идеальном варианте частные интересы отдельных индивидов в сочетании с интересами более широкого плана – всего общества, всеобщие интересы – и должны составлять государственный интерес в правовом государстве.

В настоящее время в законодательстве термин «публичный интерес» не употребляется, вместо него законодатель применяет «общественные интересы», «интересы общества и государства» и т.д. Нам представляется, что здесь должна быть выдержана логическая последовательность: интересы, потребности одной личности – групповые потребности, потребности неограниченного круга лиц – всеобщие, общественные интересы (потребности) – государственные интересы. И только при соблюдении такой цепочки взаимосвязей можно говорить о наличии публичного интереса. Только тогда публичные интересы и государственные будут совпадать, станут тождественными, то есть государство, выполняя свои внутренние функции, в том числе выполняет и функции обеспечения и защиты публичного интереса.

Для того, чтобы определенный интерес мог быть отнесен к категории именно публичного интереса, он должен соответствовать критериям объективированности, постоянства, стабильности. Субъективные потребности, обусловленные временными, кампанейскими обстоятельствами, не могут относиться к таковым. Причем потребности и интересы социальных групп должны предполагать удовлетворение их только законными способами, правовыми методами. И, конечно, как мы определили выше, интересы должны быть общими и для государства, и для общества, и для отдельной личности.

Однако, когда речь идет о законотворческом процессе, у нас присутствует некая недосказанность, неопределенность, боязнь использования всего объема присутствующего в лексиконе арсенала нравственных и этических критериев правового и неправового. Требование формальной определенности становится у нас чересчур заформализованным, сухим. А отсюда правовые нормы, выражающие критерии наличия публичного интереса, закрепляются обычно в таких неприметных, неактивных частях законодательных актов, как преамбулы, нормы-презумпции, общие положения, нормы-декларации и т.п. Отсутствие прямого, буквального, формально-определенного закрепления публичного интереса и необходимости его защиты негативно влияет на юридическую практику, на доктрину, правосознание, правовую психологию и правовую идеологию.

Так, не каждый среднестатистический обыватель усмотрит, например, в конструкции ст. 51 ГК РК защиту государством публичного интереса, заключающуюся в том, что в случае ликвидации юридического лица удовлетворению в первые очереди подлежат частные интересы отдельных лиц, интересы групповые, и в последнюю очередь – интересы государства. Структура Уголовного кодекса РК преследует те же цели, но прямо об этом не говорится в нормах данного законодательного акта, об этом говорит только юридическая наука. Видимо, по этой причине реализация права не соответствует истинной цели правовой политики государства, на стадии реализации выхолащивается самая ее суть, сердцевина, а именно – ориентир на признание личности высшей ценностью государства.

В договорной практике развитых государств предприниматели включают в договор преамбулы, в которых, на наш среднестатистический взгляд, иногда чересчур выспренно, пафосно излагаются цели вступления участников в договорные отношения. В частности, преамбулы отражают волю и намерения сторон содействовать взаимной выгоде друг друга, действовать добросовестно, справедливо и с должной степенью осмотрительности и заботливости, предупредительности, взаимного уважения и непричинения ущерба партнеру, поступать в духе равноправного партнерства, подчинения действующим законодательным актам и т.д. В нашей же договорной практике преобладают сухие канцеляризмы, не содержащие даже намека на соблюдение правового порядка и наличие публичного интереса.

Последствием признания договора обязательным, то есть подлежащим заключению в обязательном порядке, исходящим из наличия публичного интереса, является право потребителя в случае необоснованного уклонения исполнителя от заключения публичного договора потребовать заключения договора в судебном порядке даже тогда, когда вторая сторона возражает (п. 4 ст. 399 ГК РК). Об этом прямо сказано в п. 3 ст. 387 ГК РК: «Отказ коммерческой организации от заключения публичного договора при наличии возможности предоставить потребителю соответствующие товары (работы, услуги) не допускается.

При необоснованном уклонении коммерческой организации от заключения публичного договора применяются положения, предусмотренные пунктом 4 статьи 399 настоящего Кодекса».

Отсылаемая ст. 399 ГК РК названа «Заключение договора в обязательном порядке» и состоит из следующих четырех пунктов:

«1. В случаях, когда в соответствии с настоящим Кодексом или иными законодательными актами заключение договора для одной из сторон обязательно, эта сторона должна направить другой стороне извещение об акцепте, либо об отказе от акцепта, или об акцепте оферты (проекта договора) на иных условиях (протокол разногласий к проекту договора) в течение тридцати дней со дня получения оферты, если иной срок не установлен законодательством либо не согласован сторонами.

2. Сторона, направившая оферту и получившая от стороны, для которой заключение договора обязательно, извещение об ее акцепте на иных условиях (протокол разногласий к проекту договора), вправе передать разногласия, возникшие при заключении договора, на рассмотрение суда в течение тридцати дней со дня получения такого извещения либо истечения срока для акцепта, если законодательством об отдельных видах договоров не установлен иной срок.

3. В случаях, если на проект договора, направленный стороной, для которой заключение договора обязательно, в тридцатидневный срок получен протокол разногласий к проекту договора, эта сторона обязана в течение тридцати дней со дня получения протокола разногласий известить другую сторону о принятии договора в ее редакции либо об отклонении протокола разногласий.

При отклонении протокола разногласий либо неполучении извещения о результатах его рассмотрения в указанный срок сторона, направившая протокол разногласий, вправе передать разногласия, возникшие при заключении договора, на рассмотрение суда, если законодательством об отдельных видах договоров не установлено иное.

4. Если сторона, для которой в соответствии с настоящим Кодексом или иными законодательными актами заключение договора обязательно, уклоняется от его заключения, другая сторона вправе обратиться в суд с требованием о понуждении заключить договор.