Современное религиозное сознание само стало перестраиваться, само вступило на путь опосредствования. Ее онтическое устройство, в лице одного крайнего термина (светского религиоведения), с одной стороны, рефлектирует в средний (новую харизму), с другой стороны - в традиционные религии. Далее, оно же (СРС), теперь в лице другого крайнего термина, богословия, совершает прямо противоположную рефлексию. Благодаря этой двойной рефлексии оно приобрело момент объективной целостности [см. рис.2.1.]. Оно теперь не только предмет для нашего исследования, а само исследует, познает. Но то, что оно понимает себя как такую теорию, по ту сторону которой идет процесс религиозной практики, делает ее позицию рассудочной. Имея дело в реальности не столько с социальными религиозными институтами, сколько с религиозным сознанием, обслуживающим эти институты, оно рассудочно разделяет то, что в действительности соединено. Абстрактная религиоведческая теория делает то один, то другой момент этого сознания своим предметом. И только тогда, когда она сама обнаружила переход из одной своей крайности в противоположность и обратно, онтическое устройство подходит теперь к целостному осознанию проблемы теории религиоведческой экспертизы. Суть этой проблемы в том, что, познавая любую религию, познающий имеет всегда дело с каким-то другим религиозным сознанием. Как же тогда одному сознанию познавать другое?

Этот вопрос уже по своей формулировке, есть - чисто методологический вопрос. Рассудок бьется над его решением, поочередно принимая то позицию абстрактной незаинтерсованности (объективизм светского религиоведения), то позицию столь же абстрактного интереса (нормативизм богословия), а суть новой религиозности остается нераскрытой. Об этом как раз и свидетельствует стихийная динамика развития одной позиции в другую. Роль новых религиозный движений в этом процессе сводится к тому, чтобы служить тем проблемным узлом для теории, который заставляет ее быть постоянно неудовлетворенной своими результатами. Снять же эту неудовлетворительность, можно лишь подвергнув радикальному преобразованию сам рассудочный метод. Отступать обратно в социальную практику бессмысленно. Еще Плотин предупреждал, что «люди, когда у них перестает хватать силы для мысли, начинают заниматься тенью мысли – практикой» [цит. по 176]. Здесь особо следует подчеркнуть, что само онтическое устройство возникает в новом религиозном сознании как раз для того, чтобы самим фактом своего существования ослабить социальное напряжение, возникающее во взаимодействии «новых» и «старых» религий, сублимировать его.

Исследование показало, что меодологическая проблема религиоведческой теории НРД (как в виде светского академизма, так и в виде современного богословия) не менее разрушительна для онтической системы нового религиозного сознания, чем проблема религиоведческой экспертизы для онтологической. Решаемой она становится тогда, когда подвергаются решительному пересмотру фундаментальные аксиомы рассудка, его метод противопоставления субъективного объективному, его категориальный аппарат. Философия во всех исторических эпохах выступала рефлексией над первоначальной рефлексией этих эпох по поводу своих собственных оснований. То есть, она по своему предмету уже всегда имела перед собой результат первоначальной обработки материала рассудком. Она отходит от первоначального отхода и в определенном смысле является возвратом к непосредственной жизни этой эпохи. Но при всем том, философия была и остается наивысшей концентрацией теоретической мысли.

Современная философия религии есть снятие противоположности светского и богословского религиоведения. Она возникает тогда, когда абстрактный рассудок, господствующая форма в этих двух онтических разновидностях нового религиозного сознания, вынужден соединить в одно целое моменты знания и предмета, когда наступает понимание того, что познание религии имеет дело с сознанием. Но «сознание» (или «присутствие» у Хайдеггера) невозможно постигать, абстрактно противопоставляя себя ему. Здесь во всей полноте у нового религиозного сознания начинает появляться понимание особенности теории и практики религиоведческой экспертизы. Оказывается, в ней разворачивается, по сути дела, контакт двух сознаний. И если одно сознание, то, которое проводит экспертизу, относится к другому не как к сознанию (то есть не так, как к тому, что есть в себе, через себя и, самое главное, для себя), то такое легкомыслие обязательно приведет к теоретическим и практическим недоразумениям.

Философия как таковая, в отличие от других наук, имеет предметом своего познания всеобщее единство мышления и бытия (естественные и гуманитарные науки, соответственно, имеют дело с особенным единством). Она, по сути, занята исследованием всеобщего метода. Не сразу, а только в результате своего исторического развития философия осознала эту свою отличительную характеристику. Возникли феноменология, эпистемология, герменевтика и экзистенциальный анализ как ее особые формы существования. Благодаря этому, она четко отделила себя от остальных наук. И там, где есть проблема познания самого познания, есть философия.

Но религия так же есть процесс познания, который осуществляет религиозное сознание. Этот опыт очень близкок по смыслу с опытом философского сознания, так как и религия, и философия ставят вопрос о всеобщем. Правда, то, что религия ставит этот вопрос только в смысле предмета, заставляет религию войти в историческую фазу, которая неминуемо привело ее к разделению на многообразные религиозные формы. Эти исторические религии сформировали глобальные исторические традиции, которые по ходу своего развития приступили к снятию этого разделения. Но гарантией этого снятия могла быть только такая религия, которая, будучи по предмету идентична другим религиям, по методу от них всех вместе взятых радикально отличается. То есть, в то время как каждая историческая религия держится своего, особенного метода, эта религиозная форма должна поставить вопрос о всеобщем методе познания всеобщего бытия. Это привело к возникновению философии. Следовательно, существование философии есть не только гносеологический, но, одновременно, и онтологический факт. Именно она (как уже говорилось выше) обусловила возникновение онтико-онтологического устройства исследуемой системы [см. 2.4.3.]. Природа этого возникновения выявилась сначала в моменте «для нас». Теперь же, когда система современных специфических отношений развернула первые две фигуры своего силлогистического устройства, обнаружилось ее (системы) собственное стремление сделать себя не просто предметом познания (светского или богословского), но сделать себя предметом философского познания.

Для создания экзистенциального силлогизма, то есть для развития формы, в которой есть и (а) Бог, и (б) Его познание, и (в) познание его познания, новому религиозному сознанию нужно еще раз перестроиться. Философия религии по всеобщему признанию есть абсолютно суверенное познание религии в качестве предмета. Но такая суверенность подразумевает полную опосредствованность в пределах собственной самости. Как оказалось, первый силлогизм привел к практически неразрешимой проблеме религиоведческой экспертизы, потому что во взаимодействии новой и старой религиозности обе посылки, посредством которых светское государство пыталось развести этот конфликт, были непосредственными (то есть - необоснованными в современных условиях). Тогда для более развитой формы самостоятельности исследуемая система развернула второй силлогизм, онтический. Но здесь, взамен хоть какой-то, пусть непосредственной, но определенности первого силлогизма, пришла такая форма опосредствования, в которой исчезла всякая определенность.