2.1.3. « Д в и ж е н и я – м о с т и к и »: н а д е ж д ы и т р а г е д и и.

Только к концу ХХ века, после того, как волна НРД захлестнула и пост коммунистическое пространство, стало ясно, что основоположения самых известных концепций религий нуждаются если не в пересмотре, то по крайне мере в дополнении. Возникла необходимость дистанцироваться как от тезиса марксизма о «религии как опиуме народа», так и от тезиса психоанализа - «религия есть общечеловеческий невроз навязчивости». Предположение М.Вебера о неизбежном «росколдовывании мира» посредством научного рассудка так же не выдержало испытания историей.

Как показывает анализ наиболее скандальных случаев ассоциальной деятельности этих религий, развитая демократия нисколько не препятствует проявлению их религиозного экстремизма. Напомним о них, акцентируя внимание на степени развитости государства, внутри которого этот экстремизм выразился. 18-19 ноября 1978 года трагически погибли 911 человек, членов группы Джима Джонса «Народный храм» в Джон Стоуне (Гайана). Причина – конфликт с властями США. 19 апреля 1993 года совершается самоубийство 90 членов «Ветви Давида» (в том числе 25 детей) в Вако (Wako) (штат Техас, США). 5 октября в кантонах Вале и Фрибург сгорели 48 членов группы «Орден храма солнца» (Швейцария). В декабре 1995 во Французских Альпах под деревней Сен-Пьер-де-Шерен в ритуальном костре погибают 16 человек, в том числе трое детей. 22 марта 1997 года в Канаде гибнут 5 членов того же «Ордена» (провинция Квебек).

Во всех вышеприведенных примерах верующие в основном добровольно расставались с собственной жизнью. Но вот другой пример. В июне 1994 года в японской префектуре Нагано в г. Мацумото адепты «АУМ Синреке» использовали Зарин, в результате чего погибли 7 человек и тысячи получили отравление. Наконец 20 марта 1995 года эта же группа совершает террористический акт в метрополитене г. Токио. 11 человек погибло и около 5,5 тысяч пострадало.

Все эти случаи получили широкую огласку. Чаше всего о них напоминают антикультовые движения (АКД), образовавшиеся во многих странах, предупреждая свои правительства о надвигающейся опасности. Призывы этих движений, в сущности, сводятся к тому, что идеи демократии, равенства прав, либерализма и проч. хороши применительно любого другого предмета, не только не религии (особенно если эти религии «новые»). В связи с этим напомним, как Хвыля-Ориентер А.И., кандидат юридических наук, полковник МВД России рекомендует “радикальное их лечение”, вернее лечение от них общества [178].

Но есть и другая сторона проблемы. Православный источник, сообщая о различных случаях противоправного поведения НРД, приводит относительно АУМ Синреке одно, очень любопытное, на наш взгляд, сведение: «Более четырех лет до того (до трагедии – С.К.) жители Мацумото боролись (курсив наш. – С.К.) против деятельности в их в городе фанатичных последователей Секо Асахары, не исключено, что именно это побудило сектантов провести против местных жителей газовую атаку [122]». Обратим внимание на то, что во всех вышеприведенных случаях, трагедия происходила в социумах с традиционно высоким уровнем демократии (США, Канада, Швейцария, Франция). «Послевоенное «открытие Японии», пишет А.А.Ткачева, в отличие от периода Мэнзи сопровождалось довольно последовательной буржуазной демократизацией, коснувшейся всех сторон общественной жизни. Активная пропагандистская деятельность политических партий создавала совершенно неизвестный доселе плюрализм светских идеологий. Вместе с тем в их программах центральными пунктами неизбежно делались одни и те же вопросы: подлинная демократия и свобода, экономическое развитие, национальное возрождение, наконец, перспективы человека в демократическом государстве – уважение его достоинства, его возможности, равноправное отношение личности и общества [151. 43]».

Ситуация на посткоммунистическом пространстве во многом сходна с положением послевоенной Японии. А.А. Ткачева говорит о небывалом расцвете японской демократии в этот период. Статьи 14, 20, 89 конституции обеспечили подлинную свободу религиозной совести. Что же демократия получила от религии взамен? Сока гаккай, ПЛ Кедан, Ананай ке, Сэкай ке и др., по словам Н.Макфарланда стали теми “движением-мостиками”, с помощью которых Япония за несколько десятилетий сумела избавиться от национальной ограниченности и войти в десятку экономически самых развитых стран мира [195]. В этом случае диалог вероучений не препятствовал, а способствовал диалогу социальному, экономическому, политическому и т.д. Применительно к ситуации в России, с мнением востоковедов согласен Григорий Померанц. Он пишет: «Я положительно отношусь к вторжению в Россию неправославных учений…мы живем в стране, где есть телевизор, компьютеры, Интернет и где в этих условиях бессмысленно сохранять господство одной религии [128]».

Но А.А. Ткачева исследует НРД Японии в конце 80-х и начале 90- годов. Ее методология в целом остается в рамках марксизма. До трагедии в Мацумото осталось три года. Что же такого в отношении последователей АУМ должны были предпринять жители Мацумото и Токио, чтобы «новая» религия впервые решилась выплеснуть отрицательность не в себя, как ранее (в Уэйко, Гайане, в Техасе), а во вне? От трагедии в Уэйко (США), когда в отчаянии 90 человек совершили самосожжение, эту трагедию отделяет всего один год! М.Штерин, последовательный объективист и либерал замечает: «конкретные исследования (как и серьезные расследования государственными органами) показывают, что в каждом случае были особые причины, приведшие к трагическому исходу, в том числе, как и в трагедии в Уэйко, и ошибки властей, которые были уверены, что они имели дело с членами «деструктивных культов», находившихся в полном подчинении лидеров [181.178]» . Может быть, в Японии равнодушное ли попустительство демократических властей, когда «религиозное большинство» сделало невыносимыми условия существования одного из «религиозных меньшинств» стало последней точкой терпения отдельных адептов АУМ?

Таким образом, все вышеприведенные примеры могут быть интерпретированы в свою пользу как антикультистами, так и либералами. И если идея демократии является тем самым абсолютным идеологическим ориентиром для любого современного государства, то следует признать, что частичная демократия противоречит своему понятию. Это особенно проявляется там, где речь ведется о религиозных правах.

Почему же социоконфликтность НРД наиболее явно выразилась в государствах с развитой демократией? Не говорит ли это о проблеме, с которой неизбежно столкнутся все развивающиеся в этом направлении общества? Джеймс Дж. Бойл, сообщая о «Храме солнца», констатирует: «Швейцария, с ее просторами, либеральным банковским законодательством, расположенная в центре Европы, с богатым населением и традиционной терпимостью к экстравагантным религиозным течениям, была идеальным местом для подобной организации (речь идет о группе Люка Журена «Храм солнца)… Страна, имеющая прочную репутацию убежища от военных катаклизмов, цитадель процветания и цивилизации, превратилась в международный центр новых религий и культовой деятельности [24.196]». И если в 1912 году Э.Дюркгейм говорил, что «старые боги уже умерли, а новые еще не родились», то в 70-90-х следует констатировать «рождение» этих самых «богов». «Религиозно-правовой парадокс» современного демократического государства, о котором идет здесь речь, указывает, что его нужно решать. Здесь равно недопустимо как его объективистское умолчание (когда остается ждать, что в Киевском или Московском метро случится то же, что и в Японии), так и внешнее ограничение демократии, посредством апеллирования к ценностям какой либо пусть и авторитетной, но все же исторической традиции.