Советское правительство первыми декретами о труде удовлетворило все соци­алистические требования рабочих. Это создало основные предпосылки для борьбы с усилившейся безработицей. Кроме того, был запрещен детский труд и расширено обучение рабочих-подростков. К апрелю 1918г. все военнопленные были замене­ны демобилизованными, начались реэмиграция и депортация «желтых» рабочих, освобожденных от кабальных соглашений. Для защиты рабочих от увольнения впервые в мире было введено страхование от всех видов социального риска, в том числе от безработицы, за счет взносов нанимателей. Страхованию сразу же подлежали более 5 млн. человек, т.е. все лица наемного труда. При закрытии предприятий были установлены ликвидационные выплаты (сроком на полтора месяца) в размере полного заработка рабочего. Эта мера использовалась в качестве ответной на локауты капиталистов.

С введением рабочего контроля было ограничено право на закрытие фабрик и заводов, 90 % рабочих были охвачены коллективными договорами, что создавало гарантии занятости. Начала работу выборная рабочая инспекция труда, осущест­влявшая проведение в жизнь декретов о труде и контроль за их исполнением. Тем не менее, спутницей революционных перемен стала безработица.

Когда началась гражданская война, были объявлены «военный коммунизм», национализация. Впрочем, эта глубоко продуманная система была похоронена: экономику решили поддерживать только методами внеэкономического воздейст­вия — созданием трудовых армий, милитаризацией труда, принудительным распределением работников по рабочим местам, организацией концлагерей, кото­рые представляли собой огромные резервуары живого труда без всякой техники. Люди варварски эксплуатировались государством сначала ради достижения кон­кретных целей, а затем и во имя неких священных идеалов, победы над классовым врагом: вроде победим, тогда все наладится, всем станет жить легко и счастливо. Но «наладили» до того, что экономика вообще стала разваливаться.

Нэп был вынужденной политикой возвращения к реализму. Вместе с ним вернулась к жизни и система занятости, снова появились рынок труда, биржи, была восстановлена система помощи безработным, их переквалификации, экспер­тиза профессиональной трудоспособности. Последнее понадобилось особенно, потому что в эпоху «военного коммунизма» наступила всеобщая депрофессионализация: многие кадровые рабочие сбежали с предприятий в деревню, чтобы не погибнуть от голода, на их место пришли люди малоквалифицированные, загнан­ные на предприятия военными методами, или беженцы.

Появились деньги, на которые можно было покупать товары, а не получать по карточкам, по талонам мизерные пайки. Всеобщую принудительную занятость заменила нормальная рыночная система. Работу по специальности и высокую оплату за выполненный труд получал тот, кто хорошо работал. И это был стимул. Впрочем, трудоустраивали на биржах и многочисленных городских обывателей, и бывших белогвардейских офицеров, и представителей господствовавших ранее классов, которых революция и война лишили всего.

Россия нэповская дала миру опыт великолепно налаженной системы посред­ничества для получения настоящей, хорошо оплачиваемой работы по специаль­ности и одновременно оказания социальной помощи тем, кто не мог найти себе такую работу по объективным причинам — не было работы, недоставало квали­фикации или физической возможности работать. К сожалению, в дальнейшем мы не смогли воспользоваться этим славным опытом, зато его успешно применили другие страны.

Гармоничная саморегулирующаяся система не вписывалась в идеологические представления о том, что к коммунистическому раю мы придем через всеобщность труда и по единому плану. Грянула индустриализация, дала мощный толчок внедрению в жизнь книжной идеи, что все поголовно, независимо от индивиду­альных особенностей, должны работать как в одном большом муравейнике, осуществлять намеченные грандиозные планы, действовать как части хорошо отлаженного и смазанного механизма, по схеме, где человеческая личность ничего не стоит и незаменимых нет.

В конце 30-х годов был запрещен самовольный переход с одного предприятия на другое и введено уголовное наказание за нарушение дисциплины труда. За 20-минутное опоздание следовало полгода принудительных работ, за прогул — год тюрьмы. Подобное же наказание — за самовольное оставление рабочего места. Любой руководитель производства, начиная со сменного мастера, мог упрятать в тюрьму рабочего за невыполнение норм выработки, за неявку на аврал или за то, что он не остался на сверхурочные работы.

Был осуществлен переход на 6-дневную неделю, что увеличило рабочее время на 33 часа в месяц. Но странное дело, темпы экономического роста в результате этих мер стали падать, рабочей силы стало катастрофически не хватать . Тогда ужесточили оргнаборы, в колхозы спускали ежегодные разнарядки — была создана военно-феодальная система трудовых ресурсов.

Во время войны народ откликнулся на призыв «Все для фронта, все для победы!» В результате гигантских материальных и трудовых затрат война была выиграна, но победа как бы реабилитировала систему каторжного труда.

После войны драконовские методы продолжали действовать. Многие заводы открывали ворота раз в неделю, чтобы выпустить рабочих на выходной, колхоз­ники по-прежнему были в положении рабов, а подростков из ремесленного училища сажали за самовольную отлучку к родным. В 1955 г. наконец разрешили самостоятельную перемену места работы, но наследие тех времен ощущалось и позже.

В конце 80-х мы наблюдали полное крушение сталинской системы принуди­тельного труда. Она оказалась несостоятельной прежде всего экономически. Закабаление, отчуждение человека от его труда обернулись экономическим засто­ем. И кризис теории всеобщей, поголовной занятости на фоне обозначившейся безработицы стал очевиден.

Таков краткий исторический экскурс, а теперь немного подробнее о том, как это было.

Социальные гарантии на рынке труда

В ноябре 1922 г. был принят Кодекс законов о труде, который зафиксировал коренные перемены в его общественной организации, связанные с проведением нэпа. Он исходил из приоритета социальной защиты прав трудящихся на произ­водстве и рынке труда. Принципиально новым в законодательстве было то, что его нормы и условия представляли собой обязательный минимум установленных государством гарантий. Их реальный уровень на производстве определялся в результате соглашения между работниками (профсоюзом) и предприятиями госу­дарственного, кооперативного и частного секторов экономики, зафиксированного в коллективных договорах, что резко повышало их роль в регулировании труда. Трудящиеся снова получили возможность отстаивать свои интересы путем трудо­вых споров и конфликтов (вплоть до забастовок) по поводу условий и режимов труда, зарплаты и быта на предприятиях. Заключенные колдоговоры подлежали регистрации в органах НКТ, которые имели право отменять те их части, которые ухудшали положение рабочих по сравнению с трудовым законодательством.