Людей этих никто и нигде не ждал, и им некуда было спешить. Уже четыре тысячи лет прошло с тех пор, как впервые покинули они свои острова, а жить на плотах начали еще задолго до этого, потому что людей становилось все больше, а духи поднимающейся воды Вуаауаг затопили все низины, оставив только горы.

Старые певуны часто рассказывают легенды о том времени: как плавали предки их к другим берегам, но не находили мест, свободных от людей. Вода поднималась везде, и везде земли было мало, а людей много.

И увидел это бог СловволС – объединитель огня и воды – и пожалел людей ВуотойотоуВ, и повелел солнцу рассудить справедливо, и дал сроку тринадцать лет. А когда прошел отведенный срок, разделилось Солнце надвое и отправило вторую половину к Земле, чтобы высушить лишнюю воду. Но не рассчитало сил своих, слишком много воды захватило, и не смогло удержать, и выпустило обратно. И погибли все люди на Земле и вся живность, кроме тех, что на плотах жили.

С тех пор и завещали им предки никогда не покидать плотов своих и лишь иногда приходить на родину свою, чтобы проверить небесное время и выверить по звездам судьбу свою. Да иногда еще уходили к берегу десять – двадцать плотов, чтобы запастись бревнами и смолой для ремонта плотов, да прихватить попутно что-нибудь экзотическое.

Такие походы не всегда заканчивались мирно, и тогда барабаны и горны пели траурную песнь, приглашая духов воды и неба разделить тела и души павших, а траурные кутьи в жилищах пополнялись черепами погибших воинов, с которыми не хотели расставаться родственники.

Иногда битва была столь жестокой, что требовала возмездия, и тогда воины, раскрасив щиты фосфорицирующими красками, ночью высаживались на берег. Почти всегда победа была на их стороне, но только ночью. Днем они воевали на суше плохо и до рассвета старались вернуться в свой зыбкий, но родной мир.

Бывало, что и на них нападали сухопутные, но на воде они были беспомощны. Собственно каких-то особых врагов у людей моря и не было, потому что слыли они людьми мирными, справедливыми, свято соблюдающими древние традиции.

Плотанг Гурдуороэсного, а коротко Гурд, так и не дождавшийся какой-нибудь команды с ведущего плота, недовольно прохаживался по верхней палубе, сплетенной из бамбука. Море научило людей дисциплине и уже несколько дней Гурд не находил применения своему голосу, которым, бывало, оспоривал права ураганных ветров.

Жизнь текла своим привычным чередом. У каждого на плоту, от мала до велика, были свои заботы, словно люди и не ведали, что через треть суток их догонит шторм. Вот два малыша-ползунка, гоняясь за черепашкой, столкнулись лбами и удивленно разглядывают друг друга; другие, постарше, играют на воде с дельфинами, сражаются деревянными мечами, или катаются в лодках; здесь же то и дело выныривают рабочие, очищающие днища плотов от ракушек и водорослей и тренируются воины-подводники; а вот там… Гурд скрипнул зубами и отвернулся. Там, на кормовых площадках, за опреснителями и водянистыми деревьями, была вольница мужающих парней и заневестившихся девок, и Гурд часто видел, как там надевают маски совсем в неположенное время. Да кто сейчас на это обращает внимание, Гурд считал неправильным, что молодежь до двадцати, а то и тридцати лет ходила практически обнаженной. И хотя это было продиктовано жизнью на воде и стало традицией еще с незапамятных времен, плотанг считал это неправильным.

Чтобы отвлечься от неприятных мыслей Гурд стал наблюдать за тем, что происходит в небе.

Он с детства завидовал людям-птицам и с детства мечтал так же, как они, свободно парить на восьми ветрах. Но то ли мечта его была недостаточно дерзкой, то ли не нашлось рядом человека, умеющего делать такие крылья, но в небо он так и не взлетел, может быть еще и потому, что как раз в это время раскрылся его талант, пожалуй более полезный людям – умение за несколько дней предсказывать изменение погоды.

Вот и этот ветер он почувствовал еще неделю назад, а сегодня утром уже точно знал, что пройдет меньше суток и шторм их нагонит. Пусть не очень сильный, такие за год по пять-шесть раз налетают, но попотеть придется.

Только вот что-то неприятно посасывает под ложечкой. Стареет? Или ошибся в расчетах? Он перевел взгляд на горизонт, откуда должен был прийти шторм. Горизонт уже подернулся темной дымкой, но ровно настолько, насколько и должно быть.

Нет, тут что-то иное.

Океан затихал, как и всегда перед штормом. Даже дельфины и акулы, не боящиеся крутой волны и ветровоя, не режут гладь присмиревшей воды.

Гурд вдруг почувствовал, как холодок прокатился по его спине, и взмокли ладони. Еще не понимая, что произошло, взглянул вниз, и в глаза сразу бросилось отсутствие дельфинов, лишь несколько старых сиротливо жались к плотам. Ну что ж, дельфины и раньше, бывало, исчезали на несколько часов. Он оглянулся. Хорошо обученные сторожевые акулы, никогда не покидающие своих постов, исчезли.

Медленно, еще не веря правильно ли понял происходящее, и забыв про рожок, постоянно болтающийся на поясе, Гурд сложил ладони рупором…

«Самый острый меч – из пустоты»

Имя Знуап означает: тот, кто глубоко ищет жемчуг и всегда возвращается. Он был одним из лучших поисковиков в кладовых бога ЗенунеЗ’а. Однако цена на жемчуг постоянно падает, потому что люди научились его выращивать, и Знууап уже подумывает о том, не перейти ли в постоянные воины-подводники. Зато для девушек и женщин он был кумиром, потому что добывать священный камень столь ярких расцветом умели немногие.

Сегодня у него выдался свободный день и он, немного потренировавшись с воинами, уплыл, сказав, что хочет отдохнуть перед штормом. На самом деле он искал Айну.

Большинство женщин с рассветом ушли на плантации, чтобы подготовить их к стихии и собрать зрелые плоды.

Подозвав старого, не очень резвого дельфина, Знууап, не торопясь, объезжал на водных лыжах закрепленные за их плотом плавни и среди стелящихся банановых пальм разглядел сверкнувшие на солнце две красные жемчужины. Опустив дельфина и сбросив на бедра уздечку из акульей кожи Знууап пробирался к Айне, не обращая внимания на женские остроты. Все они здесь, невзирая на возраст, были наги, что, впрочем, при такой работе и не возбранялось.

Знууап появился вовремя. Работа подходила к концу. Оставалось загрузить в лодки последние корзины. Он видел по лицу Айны, что она бесконечно рада его появлению и усталость быстро покидала ее тело. Она подала корзину и побежала на свое любимое место – качели.

- Ты самая красивая из всех девушек, - говорил Знууап.

- Нет, - отвечала Айна. – В моем имени нет слова «красивая».

- Но скоро обязательно будет: и красивая, и нежная, и обаятельная. Ведь твои глаза – это отражение луны в играющих волнах; твои зубы более самых белых жемчужин; твои губы созданы духами кораллов для того, чтобы целовать парня, ныряющего глубже всех; твои руки…

- А твои? – смеялась Айна. – Для чего твои руки?

- Чтобы обнимать девушку по имени Айна и осыпать зеньчугом ее прекрасные плечи.

- А твои губы?