Вообще-то идеи друга были не новы. Они были стары как мир и возникли, наверное, сразу же, как только люди назвали звёзды стержами и поняли что в их расположении существуют некая тайна не всем доступная.

- Как ты думаешь, какому народу жрецы Радона отдадут предпочтение? - спросил Рарунимагухос.

- Не знаю. На мой взгляд можно поддержать племена Орлиного Утёса, но у них много проблем. В первую очередь отношения с чёрными ромотами идущими с юга; во-вторую: у них не хватит сил для углубления реки.

- Да, Элу Даро совсем занесло песком. Скорее всего жрецы потребуют объединения народов. Южане к этому готовы.

- Южане – да, но северяне – нет. Их меньше, и у них неудачный опыт приглашённого лигатства Они сейчас никому не доверяют и тут не помогут никакие посулы.

- Где же выход?

- Сложная ситуация. Надо учитывать и интересы Пэрмы. Они фактически контролируют Радон до самого устья и пытаются продвинуть свои интересы к излуке Водона. Уже поэтому для земель ДоххоД’а и Волохи не выгодно прилагать свои усилия для восстановления Восточного Пути.

- Для земель – понятно, но жрецы всегда стояли выше частных выгод.

- Большинство жрецов так или иначе представляют интересы своего народа. Я полагаю что Волоховию больше будет интересовать…

Он не успел закончить мысль. Перед ним возникла женщина с головы до пят обмотанная священным сарпо, по которому была вышита богатая скорее всего придуманная родословная. Она запела почти детским плохо поставленным голосом. Песнь о трудной судьбе рассчитанная на жалость была для этих женщин обычной. Жрецы хотели объяснить ей правила поведения, но она затанцевала и они передумали. Движения её были гармоничны и красивы.

- Не зря говорят, что в каждой раковине есть своя жемчужина, надо только суметь её вырастить, - сказал Раруни’. Похали ‘ нетерпеливо щёлкнул пальцами, показал на землю у своих ног, попросил:

- Расскажи о себе.

Вместо ответа женщина приподняла на руке край сарпо. Кожа у неё была зеленовато-серая и морщинистая, похожая на кожу жабы.

- А лицо?

Она подняла вуаль. Лицо выглядело получше, но ненамного.

- Ты знаешь что жрецам не рекомендуется иметь связи со случайными женщинами. Отчасти потому что вы слишком вульгарны и один пример может дать повод к последующим притязаниям.

Из глаз женщины выкатились две слезинки, и она поспешно вскочила на ноги. Но Поохали повелительно указал ей на место:

- Сиди. Сколько тебе лет?

- Восемнадцать.

- Дети есть?

- Нет.

- Имела связи с мужчинами?

- Нет.

- Давно здесь?

- Три месяца.

- И никто не согласился тебя осчастливить?

- Прежде я пыталась это сделать в сильную луну, но в такое время здесь много красивых женщин.

- Но и слабая луна тебе не поможет. Откуда родом?

- С южного побережья КруггурК’а.

- А точнее? Боги Маннам покровительствовали?

Она подробно рассказала где родилась и выросла.

- Мы скоро будем проходить недалеко от тех мест. Тебе привезут бочёнок родной воды. Смешивай ее с местной водой и пей. Но перед этим жуй корень родолицы. И найди старца Аланохирокивиритозу. И здесь живи. Но жалостливых песен не пой. Танцуй и не стесняйся. Гордись всем тем, чего нет у других. Мне ведомо иные мужи с зверями сочетаются, а человека и подавно не унизит любая кожа. И верь, лишь вера страдит нас от Кунук до Гамаги. Ну а сейчас, на память, станцуй.

Каждая часть её тела, казалось, существовала сама по себе, в то же время составляла единый ансамбль. Движения сливались в знаки, знаки в слова, слова – в историю о безответной любви. Медленно обнажаясь она удалялась, сливалась с природой первозданной и безвестной, и казалось что уже и камни и кусты подрагивают мелко, и вот-вот сорвутся с места и закружатся в стремительном сороводе.

- Мда-а, - сказал Похали’. – Теперь жалеть я буду, что отказал.

- Верни. Ещё не поздно.

- Поздно. Научился я убеждать. И слово дал, что воду ей отправлю. Что на меня подействовало так: тщеславье, жалость, жажда приключений? Ведь посвященный невозмутим быть должен всегда. Возобладать над волей жреца ничто не может. И должен он смотреть со стороны, чтоб видеть целое, понять законы жизни и объяснить богам смысл бытия людей.

- Помочь богам? Да, верно, ты тщеславен, но снисходить до слабости нельзя. Законы эволюции примером должны служить: пусть вымрут слабые, но пусть живет сильнейший.

- Возможно, но вопрос, мне кажется, в другом: что сила, а что слабость в природе сей? Известно: слабость переходит в силу, когда объединит свои усилья, направив в цель.

- Ты знаешь, иногда боюсь такой я силы. Ведь целью могут стать жрецы. Что станет с миром если вдруг порядок нарушен будет. Могут люди забыть тогда о древности своей и, более того, всё переврут про звёзды.

- Ну что ж, ты жрец, и отнесись спокойно к иронии судьбы. Наполовину случайность правит миром и мы должны готовы быть ко всему. Вот эта девочка к нам подошла случайно. Могла она другого попросить, чтоб потерпев фиаско до конца уж разочароваться в этой жизни. Но дал надежду ты, зачем?

- Не знаю сам. Быть может вспомнил изречение мудреца о том, что защищая слабых сильней становимся, а защищая сильных слабели мы.

- Остался шаг всего лишь до лозунга: все на защиту слабых!

- Как странно всё же столько слов мы тратим, а истина всё так же далека.

- Быть может слово – инструмент не тот, что нам потребен для познанья истин?

Часть 3

СЗБУДДУБЗС – ДОРОГА СУДЬБЫ

«Мы увидели красные, синие, желтые, зеленые и позолоченные слова. Согреваясь в наших руках, они таяли как снег, и мы их слышали, хотя и не понимали.»

На бескрайних просторах океана восемью колоннами вытянулись почти две сотни плотов. Четыре крайние колонны занимали люди. На плотах срединных колонн содержалась разная полезная живность, росли растения, не боящиеся соленой воды, хранился строительный материал, лодки, снасти.

Собственно называть плотами эти сооружения можно лишь с некоторыми оговорками. Например, плоты для водоплавающей дичи и прирученных уток и гусей были похожи на огромные корзины с продырявленными днищами. Удачный симбиоз кораллов, водорослей, рыбешек и планктона почти не требовал вмешательства человека. Только иногда приходилось вырубать слишком уж буйную растительность. Зато плотам этим не были страшны никакие ураганы, что вполне компенсировало их тихоходность.

Напротив – плоты для людей почти все были однотипными: жесткие связки пустотелых бревен, перевязанные водяными лианами. Сверху на них были закреплены тоже пустотелые бревна – дома такой величины, что по настилу внутри, поднятому на одну треть, свободно ходили люди. В них пережидали плохую погоду, отдыхали от жаркого солнца.

Особо сильные ураганы срывали, бывало, такие домы с плота и тогда несколько недель, а то и месяцев, люди вынуждены были жить в тесноте и неудобстве.

Вот уже несколько дней спали духи ветров и ветровые паруса, сплетенные из водорослей, были намотаны на вороты. Вместо них надо было опустить паруса – водяные, отдав плоты во власть течений, или посадить гребцов, но распоряжений все не поступало.