Ожесточенные схватки ради частных, корпоративных, блоковых интересов не способствовали восприятию мира, человечества как единой системы, многообразие которого выражают разные народы. Для политиков и идеологов того времени была неприемлема идея, что мир идет к конвергенции, чтобы на качественно новой технологической, социальной и духовной основе сохранить и развить многоликость человечества и своеобразие каждой личности. Руководствуясь своими классовыми интересами, они создавали многочисленные иллюзии у граждан относительно действительного места их общества в системе человечества и их лично в своем обществе.

Глава VII. «Плоды просвещения»:

журнал «Юность» в боях против буржуазности.

В главе рассказывается о противостоянии журнала – одного из органов пропаганды – под руководством В.П. Катаева кризису ценностей после ХХ съезда КПСС. В издании не было статей, которые ставили бы под сомнение основы экономического и социально-политического строя. Исходя из установки, что все проблемы связаны с надстроечными явлениями, с негативной деятельностью отдельных личностей, редакция вовлекала молодежь в обсуждение нравственных проблем. В 1956-1958 гг. развернулись дискуссии о взаимоотношениях юношей и девушек, отношении молодежи к труду, поведении «стиляг», понимании сути человеческого счастья. Молодежи нравилась открытость, многие высказывались откровенно, и журналисты получали пищу для размышлений. Редакция манипулировала сознанием читателей: создавала подборки писем и делала комментарии в соответствии с нормами идеологии. Во второй половине 1950-х годов редакторам приходилось все более тщательно «просеивать» корреспонденцию. Во многих письмах «светились» нормы жизни и идеологии, против которых писатели и журналисты вели безуспешную борьбу.

Несколько примеров. Письмо девятиклассницы Тамары Л. и десятиклассницы Светланы Е. было типичным, прямым, некритическим отражением основных постулатов пропаганды. «Люди нашей страны – самые счастливые люди в мире, - отмечали девушки. - Нам чужды борьба за кусок хлеба, безработица. У нас всего достаточно. Мы считаем, что счастье подлинно советского человека заключается в труде на благо любимой Родины, ибо счастье Родины – это счастье каждого из нас. Ведь труд – это и есть борьба, а борьба – это счастье, как говорил Карл Маркс»[124]. Жанна С. придерживалась таких же взглядов, аргументировала их абстрактными сюжетами из произведений типа «Дети Горчичного рая»: «А это ведь и есть то настоящее большое радостное и свободное счастье советского человека, о котором может только мечтать и бороться за него американский безработный, и дети его слушают рассказы о нашей самой обыкновенной жизни, как самую необыкновенную чудесную сказку»[125].

Но так думали не все. Представляется, 27 мая 1957 года во время встречи молодежи и редколлегии журнала «Юность» заведующему отделом молодежной жизни журнала Э.Б. Вишнякову было неприятно услышать от пионервожатого Гольденберга, что комсомол и милиция не в состоянии справиться с хулиганством в школах и на улицах, с насилием над подростками, а молодежь по мере взросления критически относится к комсомолу: «Комсомол ничего не дает»[126]. Детьми и подростками во многих дворах управляли преступники. Нищета, безотцовщина привели к тому, что «ребята видят прямо-таки ужасы в семье». «Это можно видеть в знаменитых бараках по 2-ой Черногрязской улице, за Красной Пресней, по Звенигородскому шоссе», - продолжал он. Жилищные условия и безнадзорность отрицательно влияли на успеваемость и поведение подростков[127].

Школа снабжала учащихся теоретическими знаниями – ее ограниченность понимали даже учащиеся. «Можно повертеть и все, но сесть за руль нет возможности», - прокомментировал Гольденберг характер уроков по автоделу в рамках «политехнизации». Политехнизация превращалась в профанацию, когда ученики работали на стройках, выполняя черновую работу. «Сами рабочие сидят, ничего не делают и смеются над школьниками», - продолжал Гольденберг. «Да еще администрация вычитает за бездетность со школьников», - под общий смех добавил один из участников[128]. Разговоры о воспитании самостоятельных граждан страны имели абстрактный характер. Школьную администрацию и органы управления образованием интересовали только процентные показатели успеваемости учащихся. «Получает четверки и пятерки – значит хороший мальчик. А что они делают, когда уходят домой, это никого не интересует», - с горечью отметил учащийся старшего класса комсомолец Гулин. Чтобы добиться приемлемой успеваемости и дисциплины в школе администрация опекала учащихся, отбивая охоту что либо делать. Удивленный ростом пассивности Вишняков перебил докладчика: «Что, ребята стали хуже?». Вожатая Евдокимова поправила: «Не хуже, но инициативы у них не стало». «Засушили мы ребят»[129], - с досадой воскликнул заместитель редактора С.Н. Преображенский.

Напряженные отношения между учителями и учениками в школах были результатом функционирования всего государственного и общественного строя, авторитаризма системы образования в СССР. Школа глушила зачатки самоуправления, самодеятельности учеников. Унижение личного достоинства учащихся было обычным делом. «Они даже не знают, что можно протестовать, - говорила старшая вожатая Курова, - настолько им вдолбили, что они ни в чем здесь не имеют права голоса»[130]. Преображенский с удивлением узнал, что в правилах учащихся есть только обязанности, но никаких прав[131].

В год 40-летия Октябрьской революции, накануне Московского фестиваля молодежи и студентов руководители «Юности» столкнулись с бытием, которое порождало не коммунистические формы сознания. В эпоху освоения целины, начала космической эры часть молодежи была лишена романтизма. Писатель М.Ф. Шатров вынужден был констатировать: «Ребята девятого класса говорили о том, что в наше время нельзя совершать подвигов и остается только прозябать»[132]. В конце встречи В.П. Катаев неожиданно, но не случайно поставил фундаментальный вопрос: «А вся ли молодежь уверена в преимуществах социализма перед капитализмом?» «Об этом по истории в 10 классе говорят», - по-школярски ответил сбитый с толку вопросом Гольденберг[133]. Курова отметила, что эти вопросы обсуждаются на уроках, у школьников от них «уже оскомина»; для подавляющего большинства «это вопрос решенный». Еще один участник констатировал: «У нас ребята даже не задумываются о том, существует ли коммунизм, потому что разве может быть что-нибудь иное в нашей жизни. Они об этом и не говорят, и не думают». Пионервожатые и учащиеся продемонстрировали начетничество и догматизм, неосмысленное отношение к действительности, конформизм. Немаловажную роль в формировании этих качеств сыграли и пропагандисты, которые думали, что несут людям только свет знаний и истину, но выпускали из виду, что личность формируется всей совокупностью общественных отношений. В соответствии со своими классовыми интересами идеологическая бюрократия называла убогое бытие «прекрасной советской действительностью» и наказывала граждан за инакомыслие. Молодежь с детства получала прививку лицемерия и неадекватное представление о действительности, которые уродовали мышление. Когда же в откровенных разговорах правда о реальности доходила до пропагандистов, чиновники от литературы испытывали шок.