Первым писателем, который еще до войны успешно воплотил идеологические установки в романе-эпопее для детей, стал Каверин. В основе его работы «Два капитана» лежит противопоставление прошлого и советского настоящего: «И друзья, и враги, и любовь повторились снова, но жизнь стала иной, и победили не враги, а друзья и любовь». Защищая книгу от нападок оппонентов, Фадеев дал определенное понимание причин общественных конфликтов и развития, которое мало чем отличается от голливудского: «Таких просто злодеев полно везде. Ничего нет в книге Каверина западноевропейского. Есть просто плохие и злые люди и очень хорошо, что автор противопоставил прямодушие, преданность, долг – это настолько соответствует духу нашего общества и не является чужеродным в нашей Отечественной войне»[109]. Плохие «Ромашовы» воспитываются мерзкими «Татариновыми», пришедшими из прошлого, утверждали публицисты и пропагандисты долгие годы[110]. В противном случае им пришлось бы признать, что отрицательные герои сформированы советским строем.

Партийные работники и руководители ССП имели доступ к закрытой информации, знали о наличии «пережитков прошлого» в действительности и торопились расправиться с ними в сознании читателя. Литературные герои из повести Ананяна «На берегах Севана» 1953 года издания, например, возмущались магическими обрядами предков: в засуху «пахать» реку, чтобы вызвать дождь. Объяснение соответствовало идеологии: «Откуда у них это берется, дедушка? – спросил Армен. – Откуда? Хм…Знаешь ли ты, в каком темном царстве мы раньше жили? Как жили? Как скоты». Появление эпизода в детской книжке было предопределено осмыслением партработниками поступающей информацией о росте интереса к религии. В 1951 году в далекой от Армении и ее прошлого Смоленской области комиссия ЦК ВКП (б) обнаружила и исполнение православных обрядов служащими, и возрождение языческого обряда «перепахивания» реки у крестьян. «Это у нас вошло в обычай», – простодушно заявила инспекторам колхозница Грачева[111]. Материалистического объяснения явлению руководители дать не могли: пришлось бы признать, что беспощадная эксплуатация колхозников «дедовскими» методами – производственное отношение «загнивающего», с их точки зрения, Запада – и есть главная причина одичания, нежелания трудиться, роста религиозности в СССР. Вопреки догмам своей пропаганды власть воспроизводила социальную среду, в которой востребована религия. С 1943 года власть дала импульс развитию Русской православной церкви для удержания в повиновении верующих граждан. Несовершенство прошлого должно было оттенять достижения государства в настоящем, сигнализировать об изменении исторического времени. Изменения были велики, но говорить об их качественном отличии от капиталистического прошлого было рано.

Раздел три «Настоящее индустриального советского общества» состоит из подразделов: А) Советские ценности; Б) Изображение власти; В) Экономика; Г) Семья и школа. Подраздел А) «Советские ценности». Детские писатели последовательно проводили мысль о воспитании государством, семьей и школой системы основополагающих качеств личности и ценностей. В концентрированном виде они представлены в послевоенных произведениях: пьесе «Красный галстук» Михалкова и романе «Алые погоны» Б.В. Изюмского. На первом месте, как правило, стоял патриотизм – «беззаветная преданность народу и партии». В обязательном порядке упоминалась честность и трудолюбие, а также ответственность: «перед товарищами, перед взрослыми, перед школой, пионерской организацией, комсомолом, партией, перед своей социалистической родиной, давшей советским ребятам счастливое детство». Формирование необходимых качеств, подчеркивали взрослые герои Изюмского, должно было привести к развитию «маленького человека со своими увлечениями, способностями, характером, но – коллективиста». В ряду признаков коллективиста, обозначенных еще в довоенное время на Х Пленуме ЦК ВЛКСМ, писатели изображали товарищество (дружбу), скромность, выдержку, смелость и принципиальность, умение реалистически мечтать. Освоение ценностей вело молодого человека к взрослости. Теоретически писатели верно изображали ее сущностные черты: «На душе было легко и хорошо. Он нашел свое место в этой борьбе, и его желание казаться взрослым осуществилось. Не оттого, что он важно курил и давился дымом или, как попугай, ругался, а оттого, что, как взрослый, помогал общему делу и с ним считались, его уважали, и он был нужен» (Матвеев Г. «Зеленые цепочки»). Что касается практики воспитательной работы, то до нее у номенклатурных работников часто руки не доходили.

Подраздел Б) «Изображение власти». ЦК ВКП (б), Верховный Совет СССР и РСФСР, ЦК ВЛКСМ и Всесоюзная пионерская организация имени В. И. Ленина составляли вертикаль власти, которая определяла судьбы подрастающего поколения. Официальные названия практически не упоминались, власть представала перед читателем через образы начальников разных рангов. В монографии показано отражение в детских произведениях образов партийных и комсомольских работников, членов правительства, Сталина.

Единственным писателем, который полно отразил в своем творчестве иерархию власти, был Кассиль. «День начался правильно. Все идет, как намечено, - писал он в повести «Дорогие мои мальчишки». – Проехала длинная машина «ЗИС» – за товарищем Плотниковым, секретарем горкома. Разбрызгивая лужи, мелькнула за углом черная «эмка» с начальником Затона. Промчался военный комендант на зеленом «газике». Затарахтел по мостовой тарантас – это поехал директор Судоремонтного завода. Посыльный проскакал верхом. Бухгалтер из заводской конторы, степенно объезжая лужи, прокатил на своем велосипеде, держа портфель у руля…. И только Капка шел совсем пешком». Отец одного из подростков, прочитав книгу Кассиля, небезосновательно увидел в эпизоде «злую иронию»[112].

По мнению партийных и комсомольских работников, вождь был средоточием всех мыслимых положительных качеств, идеалом человека для пионеров. После войны писатели систематически проводят незримую духовную связь между литературными пионерами и руководителем государства, формируя религиозное в своей сущности чувство к власти. «И Васек стоял с красным галстуком на шее, как стоит на посту часовой. Он боялся пошевелиться, и никто тогда не мог бы убедить его, что Сталин не смотрит на площадь…Если бы Сталин видел сейчас Васька Трубачева, он бы сразу догадался, что Васек не зачеркивал фамилии в классной газете», – пишет Осеева. В социально-политической системе, основанной на авторитаризме, псевдорелигиозные и религиозные чувства имели практическое значение во всех отраслях – от педагогики до экономики. Например, обязательствами рабочих коллективов выполнить и перевыполнить производственные задания, направленными лично Сталину, переполнены газеты конца 40-х годов. Не пренебрегали образом вождя и в семейном воспитании. ««Мне мама говорит: «И ты, сынок, таким чистым, как кровь на галстуке, будь и верным сыном родины, – писал пионер Володя из деревни Бакана в «Пионерскую правду». – И я обязательно буду таким. Я и до галстука учился неплохо, но изредка была и тройка, а теперь, если не выучу урок, так мне кажется, Сталин на меня смотрит со стенки и с каким-то укором»[113].