Наиболее активная часть подростков пыталась подражать героям книг Гайдара и Кассиля, создавала после войны детские тайные организации. Как правило, они насчитывали несколько десятков людей. Подростки самостоятельно выбирали штаб. Группы имели свой герб, гимн, девиз, знамя, клятву, место для сборов. Их цели полностью определялись советскими ценностями: воспитание культуры, помощь товарищам в учебе, самосовершенствование, в том числе умение быть самокритичным, изучение родного края, даже материальная помощь нуждающимся. После войны Кассиля буквально засыпали сообщениями о создании групп во всех уголках страны[83]: в Благовещенске, Молотове, Ярославской области. В ряде мест часть комсомольских и педагогических руководителей с пониманием относились к молодежной активности, рассматривая ее как результат своей деятельности и итог выполнения государственного заказа, сформулированного в детских книгах. Однако с наступлением холодной войны организации столкнулись с противодействием ВЛКСМ и администраций и были ликвидированы: чрезвычайная обстановка, активизируя сущностные черты режима, заставляла подавлять любое неподконтрольное явление, включая детские группы. Благодаря учительнице с Дальнего Востока, укрывшейся за инициалами «Н.К.Х», мы знаем, как это происходило. Один из учеников выдал существование группы, началось разбирательство. «И как Ваша воспитательница вместо Арсения Гай (Из книги Кассиля - А.Ф.), завуч говорила грубо, дерзко, унижая в них все человеческие достоинства. Не поговорив ни со мною, не вызвав родителей, объявили строгий выговор за такие дела. «Может быть, Вас классный руководитель научил заниматься дурными делами?» - говорила завуч с ехидной насмешкой. «Говори, Марийка, перед тобою коммунист, а пионеры не должны идти вразрез партии». И она рассказала всю правду, а выговор с позором был объявлен на всю школу». Досталось и учительнице[84].

Идеологический аппарат не успевал за динамично развивающимся общественным сознанием, в том числе молодежной субкультурой, глушил процессы, которые сам же породил, формируя индустриальное общество. Тем временем новые веяния становились достоянием совсем юных. Комичный и показательный случай произошел в одной из библиотек. Беседуя с пятиклассником о прочитанном, библиотекарь поинтересовалась степенью усвоения смысла сказки «Репка». Стереотипный ответ сводился к констатации «силы солидарности»[85] коллектива, который позволяет преодолеть трудности, а именно: вытащить гигантскую репку силами бабки, деда, внучки, собачки, кошки и примкнувшей к ним мышки. Однако новое городское поколение школьников мыслило индустриальными категориями, рационально и скептически воспринимало морализаторство. «Нужна механизация сельского хозяйства, - ответил пацан, - тогда сразу можно вытащить репку»[86].

Глава V. «Реформы и детская литература в 1953-1958 гг.»

Раздел первый: «Реформы в рамках «партийности»». Смерть И.В. Сталина в марте 1953 года стала поводом для начала реформ, первые признаки которых наметились еще в 1952 году. Научно-техническая революция властно потребует перестройки производственной, социальной, политической структуры общества. Отношения собственности, производственные отношения в целом не способствовали развитию восстановленной после войны экономики, стали тормозом реформ. Но номенклатура будет искать причины негативных явлений в сфере распределения и обмена, в надстроечных явлениях. Суть реформ будет сведена к бюрократическим трансформациям сферы управления государством. Номенклатура отсечет одиозные проявления культа личности. Она усилит педагогическое воздействие на молодежь при помощи всех имеющихся средств. Показательна эволюция взглядов чиновников. В июле 1953 ответственным за все социально-экономические проблемы общества[87] объявят Л.П. Берию, в феврале 1956 года И.В. Сталина, а в ноябре 1956 года констатируют неэффективность работы государственного аппарата. В этих рамках будет проходить и признание отсталости промышленности по сравнению с западными стандартами в июле 1955 года[88], и разоблачение культа личности.

Действуя в духе призывов партийного руководства, писатели Н.И. Дубов и М.С. Бременер опубликовали произведения, по характеру равнозначные повести И. Г. Эренбурга «Оттепель». Они попытались создать социальные произведения, которые изображали конфликты в детской среде, их связь с социально-политическими процессами. Однако консервативно настроенные руководители государства и писатели имели свой взгляд на содержание партийных призывов.

Раздел два: «Кризис в образовании и воспитании». Сфера образования и воспитания тоже была в кризисе. В АПН шла борьба группировок. Работники ЦК КПСС не собирались пересматривать принципы управления образованием и его содержание. Учителя открыто выражали свое недовольство во время совещаний в АПН, в письмах в ЦК КПСС. Учительница Колычева обращала внимание на возрастающий индивидуализм подростков, разрыв с коммунистическими традициями, прежде всего с уравнительностью, простотой и скромностью людей в нищем обществе, намекала на буржуазный характер изменений. В период оттепели учителя продемонстрировали лучшие качества: гражданственность, совестливость, обеспокоенность положением дел в образовании и в стране, стремление осмыслить происходящее и изменить мир к лучшему. Однако бюрократическая система мешала им реализовать свои качества в полной мере.

Раздел три: «Осмысление проблем страны и литературы в ЦК ВЛКСМ и ССП». В ноябре 1953 года в «Комсомольской правде» появился фельетон «Плесень»[89], который стал знаковым для работников идеологического «фронта», учителей и детских писателей. Авторы статьи поставили принципиальный вопрос: откуда в «здоровой среде нашей советской молодежи» взялась «гнилая плесень» - люди без чести и совести, которые ради денег были готовы воровать и убивать? Которые откровенно смеются над фундаментальными советскими ценностями: «любовью, дружбой, трудом, честностью»? Проблемы, пронизавшие во все поры общества и негативно сказавшиеся на подрастающем поколении, авторы фельетона предлагали объяснять недостатками семейного воспитания. Субъективизм и идеализм, подмена методологии марксизма вновь понадобились правящему классу для оправдания социально-политического строя в СССР. В монографии на архивном материале показано положение дел с подростковой преступностью в Ростове и Одессе.

Общество взрастило в подростковой среде агрессивность, авторитаризм и презрение к человеческой личности. Эта среда, в свою очередь, порождала спрос на антигуманные, антихудожественные произведения. Действительные причины подростковой преступности: эксплуатация, жестокость авторитарно настроенных, уставших от работы и трудностей социальной жизни взрослых, отсутствие налаженного быта, безнадзорность, безобразная деятельность культурно-просветительных учреждений, нищета никогда не упоминались в печати именно как причины, оценивались как следствие плохой воспитанности.

В разделе показана переоценка ценностей в рядах журналистов, детских писателей, работа газет по усилению воспитательного воздействия на подростков и юношество. На страницах «Комсомольской правды» длительное время шел диалог с читателями «об искусстве воспитания», о необходимости чуткого отношения к проблемам молодежи[90]. Удар по культу личности заставил еще раз провести ревизию в области литературы. В мае 1956 года агитпроп ЦК ВЛКСМ обратился к редакциям журналов «Пионер» и «Костер» с просьбой высказать точку зрения на состояние и тенденции развития литературы. «Герои детских книг живут в условном, схематическом мире, переживают облегченные, упрощенные, легко снимаемые конфликты, - отмечали журналисты «Пионера». - Их поступки и чувства часто управляются не логикой происходящих в книге событий и не индивидуальными особенностями характеров, а произволом автора, обращающегося со своими героями как кукловод театра марионеток»[91]. По заведенной привычке было отмечено, что нет книг о труде и рабочих специальностях, а также об отсутствии в пионерских повестях «политических и социальных тем»[92].