Из смысла определения, содержащегося в Протоколе II, можно заключить, что первым признаком понятия выступает вооруженный характер конфликта. Но, в отличие от ст. 3, общей для Женевских конвенций о защите жертв войны 1949 г. в Дополнительном Протоколе II проводится различие между немеждународными вооруженными кон­фликтами и внутренними беспорядками.

Второй признак, указывающий на внутреннее происхождение конфликта, сформулирован более четко, чем в ст. 3, общей для четырех конвенций. Здесь использован метод исключения. Дополнительный протокол II действует в отношении всех конфликтов, которые не подпадают под действие Дополнительного Протокола I, т.е. он не распространяется на международные вооруженные конфликты. Таким образом, в этом определении указан верхний и нижний пределы данной разновидности вооруженных конфликтов. Верхним выступает междуна­родный вооруженный конфликт, нижним — внутренние беспорядки.

Далее, третий признак как бы дополняет второй, а для его формулировки подобраны более точные выражения. Здесь (ст. 1 Дополнительного Протокола П) такие конфликты будут проходить на территории одного из государств, а не только возникать, как это установлено в ст. 3 общей Женевской конвенции о защите жертв войны 1949 г.

Четвертый признак относится к характеристике восставшей стороны. Отмечается ее организованный характер, состоящий в том, что вооруженные группы должны находиться под ответственным командованием и осуществлять контроль над частью территории государства.

Данный контроль должен позволить или проводить непрерывные и согласованные военные действия и применять данный Протокол. Идентификация восставшей стороны делает более предпочтительным определение немеждународного вооруженного конфликта по Дополнительному Протоколу II по сравнению с определением, данным в ст. 3 общей.

С чисто исторической точки зрения интерес может представить ситуация, когда государство, участвующее в конфликте, заявило о признании повстанцев в качестве воюющей стороны, в результате чего гражданская война стала объектом права, применяемого в период международных вооруженных конфликтов. Такое заявление было сделано в 1902 году во время англо-бурской войны. Во время гражданской войны в США признание юга в качестве воюющей стороны только подразумевалось. Если соблюдены условия, позволяющие считать конфликт настоящей гражданской войной, третьи стороны могут официально - посредством односторонних заявлений признать повстанцев, в результате чего их отношения с обеими участвующими в конфликте сторонами начинают регулироваться правилами нейтралитета никакие из этих форм признания сегодня не действуют, особенно по тому, что нет такого правительства, которое захотело бы предпринять такой односторонний правовой шаг. А третьи стороны избегают таким образом обвинений в вмешательстве в внутренние дела суверенных государств.

Иные международно-правовые нормы по урегулированию вооруженных конфликтов немеждународного характера

Женевская конвенция от 22 августа 1864 года об улучшении учас­ти раненых и больных воинов во время сухопутной войны заложила правовую основу деятельности армейских медицинских формирова­ний на полях сражений[168]. Благодаря приданию им статуса нейтраль­ности они имеют иммунитет против нападения: медицинские фор­мирования и персонал не могут быть объектом нападения, и им нельзя препятствовать в осуществлении их функций. Аналогичным образом нельзя подвергать наказанию местное население за оказание помощи раненым. В Конвенции 1864 года ясно указано, что гуманная Деятельность по отношению к раненым и умершим, как своим, так и чужим, согласуется с правом войны. Общеизвестно, что эта Конвенция также ввела символ красного креста на белом фоне для обозначе­ния медицинских формирований и медицинского персонала.

Интересно отметить, что в 1864 году, по-видимому, не представ­лялось необходимым включать в Конвенцию положение об общей защите раненых от плохого обращения. Вместо этого в Конвенции сформулированы условия, при которых такая защита может быть предоставлена. Ученые-правоведы обратят внимание на особое мес­то Конвенции 1864 года в истории права — она явилась частью начав­шегося в XIX веке движения за кодификацию современного между­народного права[169].

Конвенция 1864 года была очень быстро принята всеми незави­симыми в то время государствами, а в 1882 году — и США. В 1906 го­ду, после того как она действовала более 40 лет, Конвенция была пе­ресмотрена по рекомендации МККК с учетом опыта нескольких войн. Серьезным испытанием для женевского права явилась первая мировая война, после которой в 1929 году Конвенция была вновь пе­ресмотрена. Через четыре года после завершения второй мировой войны была принята I Женевская конвенция об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях (от 12 августа 1949 года). Она действует и по сей день и поэтому представляет для нас интерес в контексте данного исследования.

В 1899 году Гаагская конференция мира приняла Конвенцию, распространяющую покровительство женевского права на жертвы морской войны. Пересмотренная редакция этой Конвенции была принята Гаагской конференцией мира 1907 года, а позднее преврати­лась в нынешнюю II Женевскую конвенцию об улучшении участи ра­неных, больных и лиц, потерпевших кораблекрушение, из состава вооруженных сил на море (от 12 августа 1949 года).

Вышеупомянутые Гаагские конференции мира рассмотрели еще один вопрос, основательно представленный в обычном праве, а именно, обращение с военнопленными. Конвенции 1899 и 1907 года о законах и обычаях сухопутной войны (с прилагаемым Гаагским по­ложением) содержали некоторые правила обращения с военноплен­ными. Одна из двух Женевских конвенций 1929 года, которая была составлена на основании опыта первой мировой войны и явилась, по существу, кодексом военнопленного, также была пересмотрена по­сле второй мировой войны. III Женевская конвенция об обращении с военнопленными действует до настоящего времени.

Наряду с процессом кодификации правил защиты раненых, боль­ных и солдат, попавших в руки неприятеля, начало которому было положено Анри Дюнаном и МККК, события развивались и в другом направлении. Эти события были связаны с именем немецкого им­мигранта в США Фрэнсиса Л ибера и косвенно — с именем великого Авраама Линкольна. Президент Линкольн поручил юристу Либеру свести в единый кодекс некоторые правила ведения военных дейст­вий, с тем чтобы они применялись войсками во время гражданской войны в США. В результате в 1863 году были опубликованы «Инст­рукции полевым войскам США» (Приказ по строевой части № 100), больше известные сегодня как Кодекс Либера[170]. Эти Инструкции со­держали правила, охватывающие все аспекты ведения войны. Поло­жения Кодекса Либера были направлены на то, чтобы при ведении военных действий избежать причинения излишних страданий и ог­раничить число жертв.

Среди общей массы гражданских объектов, нуждающихся в правовой защите во время вооруженных конфликтов, особое место принадлежит объектам, представляющим собой культур­ную ценность. Являясь культурным и историческим наследием человечества, эти объекты играют важную роль в духовной жизни общества в целом. Именно этими обстоятельствами в первую очередь определяется необходимость обеспечения их надежной защиты во время вооруженных конфликтов.