Впрочем, и сам МККК, который, как мы видели, считал, что государства, ставшие правопреемниками бывшего СССР, связаны обязательствами, вытекающими из Же­невских конвенций и Дополнительных протоколов, поскольку СССР был участником этих договором, стремится, тем не менее к тому, чтобы эти государства конкретно заявили о своем обязательстве соблюдать данные международно-правовые акты. Так, в Rapport d'activite, 1992, p. 116, МККК пишет по поводу Азербайджана «Вопрос о присоединении государства к Женевским конвенциям и Дополнительным протоколам был в центре переговоров, которые велись на протяжении всего года с правительством Народного фронта, который пришел к власти в мае».

Следовательно, практика подтверждает точку зрения Комиссии международного права, согласно которой отделения, аналогичные деколонизации, должны подчиняться, как и последняя, принципу tabula rasa. Эта практика, скорее, опровергает довольно консервативную позицию Венской конференции о правопреемстве государств в отношении договоров, которая заключалась в том, чтобы применить к отделениям принцип преемственности.

Если государство, образовавшееся в результате отделения, утверждает, что оно связывается автоматически конвенциями международного гуманитарного права, которые связывали государство-предшественника, нужно ли заключить, что это государство оказывается за пределами действия любой нормы права вооруженных конфликтов?

Я так не считаю по нескольким причинам. Прежде всего в той мере, в какой новое государство претендует на вступление в этом качестве в международное сообщество, предполагается его готовность признать, по крайней мере, самые элементарные принципы поведения, принятые б таком сообществе, а это, без всякого сомнения, относится к обычным нормам права вооруженных конфликтов. В случае Югославии Арбитражная комиссия, образованная ЕЭС для сбора информации о некоторых юридических проблемах, воз­никших в результате распада данного государства, сочла, что эта страна подпадает под действие «принципов международного права, которые легли в основу Венских конвенций — от 23 августа 1978 г (правопреемство в отношении договоров) и от 8 апреля 1983 г (правопреемство в отношении имущества, долгов и архивов государств)» и что «кроме того, императивные нормы общего международного права, в частности соблюдение основных прав личности, а также прав народов и меньшинств, обязательны для всех участников правопреемства».

Afortion дело обстоит так, если это государство вступает в ООН, поскольку право вооруженных конфликтов является важной составляющей производного права Орга­низации Объединенных Наций[118]. Предполагается, что государство, присоединяющееся к Уставу ООН, принимает «содержащиеся в настоящем Уставе обязательства» (ста­тья 4, пункт 1, Устава), которые включают соблюдение прав человека (статьи 1, пункт 3, и 55 Устава) и всей совокупности производного права[119], включающего, в свою очередь, международное гуманитарное право.

Далее, было бы абсурдно констатировать, что в период собственно борьбы за отделение повстанческие силы связаны нормами, применяемыми к немеждународным вооруженным конфликтам, а после достижения независимости данные нормы прекратили бы применяться ipso facto. К отказу от такого вывода должна привести не только его абсурдность (ср. с Венской конвенцией о праве международных договоров, статья 32b). В самом деле, можно даже считать, что, признавая независимость отделяющейся территории, государство-предшественник совершает действие, близкое к классическому признанию состояния войны, которое влечет за собой применение к конфликту всей совокупности законов и обычаев войны.

Если правительство государства, от которого произошло отделение, его не признает, ратовать за вышеописанное решение становится сложнее в рамках международного права, которое по сути своей является относительным. Так как правительство государства, от которого произошло отделение, вправе утверждать, что последнее — незаконно и не имеет для него юридического значения, оно может и заявить, что не будет применять к конфликту никаких других норм, кроме тех, которые регу­лировали ситуацию, предшествовавшую отделению, то есть норм, применяемых к немеждународным вооруженным конфликтам. Так, в 50-х гг. в Индокитае позиция Франции заключалась в приравнивании ее противников из Вьетнама к мятежникам, так как она не признавала Демократическую Республику Вьетнам. «В то время тезис, которого придерживалось французское правительство, заключался в приравнивании противной стороны к группе мятежников и рассмотрении событий в Индокитае исключительно с точки зрения внутреннего права. Эта позиция подкреплялась отсутствием международного признания Демократической Республики Вьетнам в качестве государства. В самом деле, лишь в 1950 г. это государство было признано первыми его признали Китай и Советский Союз»[120].

Все же этот тезис может быть скорректирован в сторону большего гуманитаризма в рамках права, которое, как и право вооруженных конфликтов, с одной стороны, в большей степени настаивает на элементах фактического существования, чем на элементах признания[121], и, с другой — провозглашает приоритет интересов жертв над чисто техническими юридическими соображениями. Именно руководствуясь этими критериями, возможно обосновать обязанность для сторон, участвующих в войне за от­деление, применять всю совокупность права вооруженных конфликтов, даже если государство, от которого произошло отделение, не признает последнего.

Показательно то, что в случае Боснии и Герцеговины, где боснийские силы сражаются против сербского ополчения Боснии (вероятно, пользующегося поддержкой белградского правительства) и хорватских сил, Совет Безопасности обошелся без того, чтобы задавать себе все эти вопросы, а просто заявил еще раз, «что все стороны должны выполнять обязательства, вытекающие из международного гуманитарного права и, в частности, из Женевских конвенций от 12 августа 1949 г., и лица, совершающие или приказывающие совершать серьезные нарушения Конвенций, несут личную ответственность за подобные нарушения».

Аналогичным образом Комиссия ООН по расследованию военных преступлений, совершенных в бывшей Югославии, не вдаваясь во всякие тонкости и нюансы, сочла, что вся совокупность права вооруженных конфликтов применима к территории Югославии «ввиду сложности соответствующих вооруженных конфликтов» и «множественности соглашений по гуманитарным вопросам, которые стороны заключили между собой». Что касается генерального секретаря, он представил на рассмотрение Совета Безопасности Устав Международного трибунала по бывшей Югославии, даже не упомянув о проблеме применимого права Совет Безопасности одобрил этот док­лад и принял Устав Трибунала без изменений.

Глава II. Вооружённые конфликты

немеждународного характера

§1. Понятие и виды вооружённых конфликтов

немеждународного характера

Если к любому международному вооруженному конфликту применяется вся совокупность права вооруженных конфликтов, к немеждународным вооруженным конфликтам применимы лишь некоторые из его норм. Кроме того, нормы эти не остаются неизменными для всех конфликтов. Действительно, на сегодняшний день существуют, кроме общих норм международного права и внутреннего права, связывающих государство и четыре группы норм, специально предназначенных для немеждународных вооруженных конфликтов: