Определение вооруженных конфликтов, не носящих международного характера, данное в ст. 1 Протокола II, явилось результатом упорной борьбы. Работа конференции была сосредоточена на определении вооруженного конфликта такого рода. Перед экспертами стояло две аль­тернативы:

а) разработать узкое определение немеждународного вооруженного конфликта, которое может быть сопровождено обширным перечнем норм защиты;

б) или же вырабатывать такое определение, применяемое в многочисленных и различных случаях, которое могло бы быть сопровождено лишь незначительным числом элементарных принципов защиты жертв внутреннего вооруженного конфликта.

Именно первая альтернатива была учтена при определении немеждународного вооруженного конфликта в ст. 1 Дополнительного Протокола II, где дается обширный перечень норм защиты жертв этого вооруженного конфликта.

Один из самых сложных вопросов, возникших при формулировании ст. 1 Протокола II, был вопрос о критериях вооруженного конфликта, не носящего международного характера. Участники конференции вы­двигали различные варианты требования, от открытого ношения оружия, контроля государственной территории, вплоть до того, насколько население страны поддерживает ту или иную стороны конфликта.

Среди них выделяется требование о том, что повстанцы должны контролировать часть государственной территории. По этому поводу в литературе встречаются различные мнения, например, утверждается, что такое требование является возвратом к прошлому, так как оно близко к той концепции, которая была поддержана большинством государств на Женевской Дипломатической конференции 1949 г. относительно внутреннего вооруженного конфликта. Это требование "сужает" круг вооруженных конфликтов, на которые должен распространять свое действие Протокол II, так как оно требует, чтобы повстанцы обладали всеми составными элементами государственности; организация, население, территория и т.д. Это означает, что применение норм международного гуманитарного права, касающееся вооруженных конфликтов, не носящих международного характера, предполагает наличие такого конфликта, который фактически носит международный характер"[163].

Да, действительно, контроль территории является самым сложным в условиях партизанской войны, в которой повстанцы действуют везде и повсюду, спасаясь от варварских методов ведения боевых операций. В данном случае требование именно о постоянном контроле определенной части территории может оказаться трудным, иногда даже невозможным. Однако, это, как нам представляется, не уменьшает значение контроля территории как одного из главных критериев определения внутреннего вооруженного конфликта, так как, находясь внутри страны повстанцы так или иначе продолжают контролировать ту часть территории, куда они перемещаются.

Говоря о требовании, согласно которому повстанцы должны применять положения Протокола II, следует выделить два момента: во-первых, если повстанцы не соглашаются применять положения документа, то для них он не действует, а во-вторых — любое положение Протокола II действует автоматически, когда на территории одного государства имеет место вооруженный конфликт, как общепризнанные обычные нормы международного права. История показывает, что не желая связывать руки обязательствами, принятыми правительствами, против ко­торых они ведут войну, повстанцы во многих случаях соглашаются применять положения данного Протокола только после того, как ими самими было дано на это согласие[164]. Хотя, некоторые эти заявления нельзя рассматривать как специальные соглашения, заключение которых предусмотрено ст. 3 общей, однако, сам факт таких заявлений весьма красноречив (например, односторонние заявления, сделанные сторонами вооруженного конфликта в Нигерии в 1967—1970 гг. о том, что они будут применять некоторые правила Женевских конвенций о защите жертв войны 1949 г. к враждебной стороне). Мы полагаем, что второй момент — приемлемый, так как соответствует духу принципов международного права.

К другим критериям определения немеждународного вооруженного конфликта некоторые эксперты относят продолжительность конфликта, интенсивность боевых действий[165], поддержку населением той или иной противоборствующей стороны[166] и политическую цель борьбы[167].

Говоря о немеждународном вооруженном конфликте, разумеется речь не может идти о каких-либо изолированных или разовых случаях вооруженных столкновений. Речь идет о ситуациях, когда военные действия носят продолжительный и интенсивный характер. В этой связи возникает вопрос: с какого момента можно считать конфликт продолжительным или интенсивным? Означает ли это, что принципы и нормы международного гуманитарного права не могут быть применены до тех пор, пока данный конфликт не будет отвечать этим требованиям? В этом как раз и заключается негативный и опасный аспект включения в качестве обязательного элемента данных критериев в определении этого вооруженного конфликта. Предложение о том, что противоборствующая законному правительству страна должна бороться за такое справедливое дело, чтобы получить поддержку населения, что такая поддержка не должна носить формального характера, а должна явиться конкретным открытым выступлением требует своего уточнения. В действительности поддержка населения как политический фактор может играть большую роль особенно в случае, когда между двумя правительствами одного и того же государства идет спор о представительстве этого государства вовне. Что касается непосредственно внутреннего вооруженного конфликта, то поддержка населения позволяет выявить справедливый характер борьбы, которую ведет та или иная сторона в конфликте. В этой связи высказываются мнения о том, что население не может подвергать себя опасности, открыто вступая в поддержку повстанцев. Однако в условиях внутреннего вооруженного конфликта, население данного государства и1 без того не находится под защитой от репрессивных действий властей. Поэтому, так или иначе, оно должно выразить свое отношение ко всему, что происходит, несмотря на опасность, которой оно подвергается. Форма такой поддержки в каждом конкретном случае разная и зависит от конкретных обстоятельств.

Говоря о политической цели или борьбе противоборствующих сторон в немеждународном вооруженном конфликте следует полагать, что этот критерий сам собой разумеется, ибо нет такой стороны, которая боролась бы без этой цели. Другое дело, что эта цель должна соответствовать интересам широких народных масс, от имени которых очень часто ведется эта вооруженная борьба, нормам и принципам современного международного права, таким как принципы самоопределения народов и наций, включая свободу определения своего внутреннего и внешнего политического статуса, без вмешательства извне и осуществлять по своему усмотрению свое политическое, экономическое, социальное и культурное развитие. Политическая цель борьбы должна также соответствовать ранее принятым на себя обязательствам в области прав человека, например, обязательствам по Конвенции о предупреждении геноцида и наказания за него (1948 г.), Конвенции о пресечении преступления апартеида и наказания за него (1973 г.), Конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации (1966 г.) и другим. Следовательно, та сторона, которая ведет войну и при этом нарушает выше указанные обстоятельства, должна нести ответственность как за совершение ею международных преступлений.