В период между сессиями Национального собрания или в случае его роспуска, если возникает потребность в принятии срочных мер, эмиры обеих стран могут из­давать декреты, имеющие силу закона, но не противоречащие конституции и статьям действующего закона о бюджете. Через 15 дней эти декреты должны быть пе­реданы на утверждение Национальному собранию. Если это не будет сделано, то декрет автоматически утрачи­вает силу закона; то же происходит и в том случае, если Национальное собрание отказывается утвердить данный декрет.

В Иордании в период между сессиями Национально­го собрания, в случае возникновения чрезвычайных об­стоятельств (народные бедствия, состояние войны или военное положение, срочные, не терпящие отлагательства расходы - ст. 94) временные законы с согласия короля издает совет министров. Законы эти, которые не должны противоречить конституции, подлежат в дальнейшем рассмотрению Национальным собранием; в случае, если они не получат одобрения последнего, пра­вительство с согласия короля должно объявить о пре­кращении их действия, после чего они теряют свою си­лу. В обычных же условиях король отдает распоряже­ние о составлении инструкций, необходимых для испол­нения законов, — при условии, что они не противоречат законодательству (ст. 31). При введении военного по­ложения король может лично издавать любые поста­новления “в целях защиты королевства” независимо от действующего законодательства (ст. 125).

Конституция Марокко не наделяет непосредственно монарха нормотворческими функциями. Лишь в усло­виях чрезвычайного положения король “правомочен при­нимать меры, необходимые для защиты национальной целостности, возобновления деятельности конституци­онных учреждений и руководства государственными де­лами”, в том числе издавать нормативные акты.

Таким образом, нормотворческие полномочия монар­хов в том виде, как они закреплены в конституциях, наиболее реальное и важное значение могут иметь в Кувейте и на Бахрейне. В немалой степени это обстоя­тельство обусловлено особенностью формулировок, ис­пользованных в конституциях этих эмиратов для опре­деления объектов регулирования эмирскими декретами. Например, такая формулировка, как “общественный по­рядок”, позволяет произвольно трактовать и расширять круг вопросов, по которым монарх может издавать декреты. В Иордании нормотворчество короля фор­мально сковывается необходимостью проведения актов главным образом через совет министров. Наименьшими по объему являются законодательные полномочия коро­ля Марокко.

Признание в конституционной теории. Кувейта, Бах­рейна, Иордании и Марокко принципа разделения влас­тей означает, что все законодательные функции в той мере, в какой они входят в компетенцию монарха, осу­ществляются им в обычных условиях через парламент или в связи с парламентом, а также отчасти в сотруд­ничестве с правительством. На отдельных стадиях за­конодательной процедуры это проявляется по-разному.

Законодательной инициативой в Кувейте обладают эмир и депутаты (ст. 65 конституции). Однако законо­проекты, вносимые эмиром в Национальное собрание, имеют преимущество перед законопроектами парламен­та, поскольку последние, в случае их отклонения Собра­нием, не подлежат повторному рассмотрению на той же сессии (ст. 109); в отношении же законопроектов эми­ра такое ограничение не предусмотрено. Преимущество инициативы монарха проявляется еще и в том, что он вправе предлагать изменения конституции от своего имени, в то время как члены Национального собрания в отдельности такого права лишены; законопроект, со­держащий поправки к конституции, может быть внесен лишь не менее чем 1/3 депутатов (ст. 174).

Особой, косвенной формой проявления законодатель­ной инициативы служит тронная речь, которой эмир от­крывает ежегодную сессию Национального собрания. В этой речи (право выступить с которой монарх может делегировать премьер-министру) глава государства ана­лизирует положение в стране и основные события, про­исшедшие за год, а также намечает планы и реформы на предстоящий год. Национальное собрание обязано дать эмиру письменный ответ, содержащий соображе­ния и пожелания депутатов по поводу тронной речи (ст. 104—105).

Принципы осуществления права законодательной инициативы на Бахрейне практически полностью совпа­дают с кувейтской моделью.

В Марокко законодательная инициатива принадлежит премьер-министру и членам Палаты представите­лей (ст. 57 конституции), однако с инициативой пере­смотра конституции может выступать и король (ст. 98). Кроме того, он наделен правом обращаться к Палате представителей с посланиями, содержание которых не может служить предметом какого-либо обсуждения (ст. 28).

Король Иордании в соответствии с конституцией не наделен правом законодательной инициативы. Ее могут осуществлять члены Национального собрания и пред­седатель совета министров. Королю предоставлено лишь право открывать тронной речью очередную сессию На­ционального собрания. Однако на практике именно ко­роль Хусейн выступил с инициативой антипарламентских конституционных поправок 1974 и 1975 гг.

В тесной связи с правом утверждения и промульга­ции законопроектов, которое закреплено за главами го­сударств всех парламентарных монархий Арабского Во­стока, находится право вето монарха.

В Кувейте оно регулируется ст. 66 конституции, по которой эмир возвращает законопроект на новое рас­смотрение Национального собрания специальным декре­том, обосновывающим его отказ от утверждения. Если законопроект вторично принимается большинством в 2/3 голосов, эмир обязан промульгировать его в течение 30 дней после вторичного представления ему законо­проекта. Если же такого большинства нет, то на дан­ной сессии законопроект уже не рассматривается; одна­ко на следующей сессии он может быть принят простым большинством голосов, и эмир после этого обязан промульгировать закон в течение 30 дней.

Аналогичная форма права отлагательного вето пре­дусмотрена и в конституции Бахрейна.

В Марокко право вето короля дополняется его пра­вом выносить законопроект на референдум в том слу­чае, если при повторном чтении законопроект не будет принят или отклонен 2/3 голосов членов Палаты пред­ставителей. Последнее положение является важным от­личием ныне действующей конституции от конституции 1970 г., которая не связывала право вынесения законо­проекта на референдум обязательностью его предвари­тельного обсуждения в парламенте.

Правом отлагательного вето обладает и король Иордании. Законопроект, вызвавший его возражения, монарх возвращает в Национальное собрание не позднее чем через шесть месяцев после его представления с изложением мотивов отказа. Для преодоления королевского вето требуется вторичное принятие законопроекта большинством в 2/3 голосов членов каждой из обеих палат Собрания. Если законопроект не будет одобрен квалифицированным большинством, он не может вновь рассматриваться на той же сессии (ст. 93).

Таким образом, исходя из конституционных положений, можно сделать вывод о том, что сам факт введения принципа отлагательного вето отразил известное ограничение прав монарха в области законодательной власти по сравнению с теми странами, где монарх лично осуществляет эту власть. На практике, однако, сложилось иное положение, поскольку соответствующие статьи конституционных актов стали объектом постоян­ных нарушений со стороны монархов и правительств, а ныне во всех рассматриваемых государствах, кроме Ма­рокко, эти статьи вообще прекратили свое действие.