В тех арабских монархиях, где имеется парламент, конституции предусматривают несколько менее тесную связь между монархом и правительством в деятельности последнего. Это явление отражает закономерный этап развитии системы центральных органов государств. В соответствии с конституционными положениями правительство действует совершенно самостоятельно в Кувейте, на Бахрейне и в Иордании, и только в Марокко (ст. 25 конституции) предусмотрено право короля председательствовать в совете министров.

На стадии принятия правительственных решений важной прерогативой обладают эмиры Кувейта и Бахрейна. Конституции этих государств содержат статьи, устанавливающие, что решения совета министров по ряду вопросов могут вступить в силу только после издания соответствующего декрета монарха (ст. 128 конституции Кувейта и ст. 85 конституции Бахрейна). Такое же положение закреплено в ст. 48 конституции Иордании; здесь, однако, в отличие от Кувейта и Бахрейна круг таких вопросов очень узок. Более того, ст. 40 и 49 иорданской конституции регулируют институт контрассигнатуры королевских декретов председателем совета министров. В Марокко перечень вопросов, по которым король может самостоятельно принимать решения, шире, чем в Иордании. Тем не менее, и здесь предусмотрен институт контрассигнатуры декретов короля премьер-министром.

Таким образом, в арабских монархических странах с наиболее высоким уровнем развития парламентаризма - в Иордании (по конституции 1952 г.) и Марокко - правительства не только в значительной мере выведены из-под влияния королевской власти, но и сами имеют возможность в ряде случаев подчинять себе монархов.

Важное место в политической жизни арабских мо­нархических стран занимают вопросы, связанные с во­оруженными силами. На Ближнем Востоке среднегодовой рост расходов на вооружения начиная с 60-х годов в 7 раз превышает мировой уровень главным образа за счет монархических государств Все без исключения арабские монархи являются вер­ховными главнокомандующими вооруженными силами. Это положение закреплено в конституциях Катара (ст. 23, л. 4), Бахрейна (ст. 33), Кувейта (ст. 67), Ма­рокко (ст. 30) и Иордании (ст. 32). В ОАЭ вооружен­ные силы Федерации подчинены федеральному минист­ру обороны и Высшему совету обороны под председа­тельством главы ОАЭ. Закон № 1 от 2 февраля 1972 г. передал в ведение совета министров вопросы, связанные с организацией и снабжением федеральной армии и сил безопасности.

Вооруженные силы являются важным и активным элементом политической системы арабских монархиче­ских стран, поэтому особенности их развития и их ха­рактер следует рассмотреть отдельно.

В государствах Персидского залива вооруженные си­лы были созданы по инициативе Англии и под ее непо­средственным руководством в период действия догово­ров о протекторате. Так, в Договорном Омане обучен­ное и оснащенное англичанами военное формирова­ние - Скауты Договорного Омана - возникло в 1951г. и после достижения эмиратами независимости послужи­ло ядром для создания федеральной армии. В других государствах зоны Персидского залива армии также возникли на основе ранее созданных Великобританией местных вооруженных сил.

Важной особенностью вооруженных сил монархиче­ских стран Персидского залива служит наличие боль­шого числа английских и американских военных спе­циалистов, готовящих местные военные кадры. В оман­ской армии иностранцы непосредственно занимают командные должности; другие командные посты, так же как и вообще большинство высших постов в государ­ственном аппарате, заняты выходцами из местных ари­стократических кругов. При формировании рядового состава власти нередко опираются на бедуинские пле­мена. Так, если армия Саудовской Аравии набирается в городской среде и сосредоточена главным образом на границе страны, то национальная гвардия, служащая главной опорой трона, полностью состоит из бедуи­нов, принадлежащих к племенам, известным своей лояльностью династии. Непосредственное командова­ние национальной гвардией осуществляет лично один из братьев короля, в то время как армия подчинена министру внутренних дел.

В эмиратах - членах ОАЭ правителям предоставлено право создания собственных вооруженных сил. Ст. 42 конституции Федерации гласит: “Каждый эмират вправе создавать местные вооруженные силы и готовить их к присоединению к аппарату обороны Федерации в случае внешней агрессии”.

В непродолжительной истории ОАЭ уже имел место случай использования федеральных войск внутри стра­ны. В январе 1972 г. во время попытки дворцового пе­реворота в Шардже глава Федерации шейх Заид отдал приказ федеральному министру обороны подавить мя­теж. Войска под командованием министра обороны бы­ли поддержаны сухопутными и военно-воздушными си­лами Абу-Даби, которые ввел в действие сам шейх Заид[59].

На уровне Федерации и в эмиратах имеются также полицейские силы (в эмиратах они обычно именуются специальным департаментом). Однако на практике строгого функционального различия между армией и полицией в ОАЭ, да и в большинстве других арабских монархий, нет, поскольку их общие задачи не­редко носят полицейский характер. В 1975 и 1976 гг. Высший совет даже принял решения об объединении вооруженных сил и полиции эмиратов и Федерации. Та­ким образом, были созданы единые полицейские и вооруженные силы, подчинённые министерствам внутрен­них дел и обороны ОАЭ.

В Катаре, Кувейте и на Бахрейне силы безопаснос­ти (полиция) функционируют как своего рода охрана правящей семьи. Правители, видя в них важную гаран­тию безопасности режима, уделяют большое внимание росту и совершенствованию организации полицейских сил.

В последние годы значительно усилил свое внимание к вопросам, связанным с вооруженными силами, король Марокко. После двух попыток государственных перево­ротов, предпринятых группами офицеров в 1970 и 1972 гг., Хасан II упразднил посты министра обороны, начальника и помощника начальника генерального шта­ба, возложив их функции на себя. В 1976 г. он добился удвоения военного бюджета, доведя его до суммы 530 млн. долл. При этом он постоянно подчеркивает новый, неполитический характер армии, ее преданность королю, Марокко, исламу. И прежде и особенно те­перь, после попыток переворотов, король Марокко пред­почитает опираться на берберское - несколько более отсталое в политическом отношении - население. В по­следние годы берберы назначаются монархом на выс­шие офицерские должности, на ключевые посты в мини­стерствах обороны и внутренних дел[60].

Вооруженные силы Иордании традиционно занимают важное место в политической жизни страны. В течение ряда лет после вступления на престол короля Хусейна “Арабский легион под командованием генерала Глабба играл самую выдающуюся роль - он был единствен­ным стабильным и сильным элементом в стране. Чис­ленность его с 4 тыс. человек в 1948 г. возросла до 16 тыс. к 1954 г.”[61]. Последующие события однако, про­демонстрировали, что распространенное мнение о силе Арабского легиона и влиятельности его командующе­го - английского генерала Глабба, в течение четверти века считавшегося некоронованным королем Иорда­нии, было явно преувеличенным. Массовые волнения в Иордании, вызванные попытками втянуть страну в Багдадский пакт, привели в 1956 г. к смещению Глабба с его поста, и король Хусейн установил свой личный контроль над вооруженными силами.