В Саудов­ской Аравии пост премьер-министра, как отмечалось вы­ше, занимает сам король, а первым заместителем премьера является наследник престола шейх Фахд. В состав совета министров входят и многие другие родственники короля, в том числе заместитель премьера и министр внутренних дел, министр финансов и экономи­ки, министр обороны[55].

В Катаре эмир полностью назначает весь состав правительства. При этом естественно, что больше поло­вины (9 из 14) министерских постов занимают шейхи Аль Тани[56].

Глава союза ОАЭ с согласия Высшего совета назначает премьер-министра и по его рекомендации — министров. Состав федерального правительства отражает борьбу, которую ведут правители эмиратов за престижные посты в нем. Так, правитель Дубаи шейх Рашид Бен Саид аль-Мактум, избранный заместителем председателя Федерации, добился распределения наиболее ответственных правительственных постов среди своих сыновей. Один из них - премьер-министр ОАЭ, другой - заместитель премьер-министра по промышленности, финансам и экономике, третий - министр обороны.

В 1974 г. 11 членов федерального совета министров, т. е. около 1/3 его состава, не являлись членами правя­щих в Объединенных Арабских Эмиратах династий, в 1977 г. в нем было 13 таких министров из общего числа 23, т. е. больше половины[57].

Конституции Кувейта и Бахрейна предусматривают одинаковый порядок формирования правительства: эмир назначает премьер-министра и по рекомендации последнего - остальных министров. Ими могут стать депутаты Национального собрания, хотя и не обязательно. Пост премьер-министра в этих странах обычно занимает наследник престола.

В Кувейте политические партии запрещены Законом № 38 1965 г., аналогичный закон действует и на Бахрей­не. Поэтому официально состав правительства, который должен формироваться заново всякий раз после выборов в Национальное собрание, не имеет непосредственной связи с результатами парла­ментских выборов. С другой стороны, предоставленное парламентам Кувейта и Бахрейна право вынесения во­тума недоверия отдельному министру (или всему прави­тельству — путем постановки вопроса о невозможности сотрудничества с премьер-министром) требует от эмира учета фактического состава Национального собрания при формировании правительства. Следовательно, кон­ституционный порядок его формирования в этих стра­нах отражает компромисс между монархическими кру­гами и близкой к ним аристократией, с одной стороны, и блоком оппозиционных сил, представленных в парла­менте, - с другой. Этот компромисс обусловил и прин­цип двойной ответственности правительства - перед эмиром и Национальным собранием, т. е. в конечном счете, вызвал те элементы дуализма, которые опреде­ляют конституционную форму правления в обеих стра­нах.

То же самое относится и к Марокко: король назна­чает премьер-министра и министров, причем конститу­ция не требует для назначения последних рекомендации премьер-министра. Правительство несет двойную ответственность, однако существование в Марокко развитой многопартийной системы в условиях наделения Палаты представителей возможностью добиться отставки пра­вительства (ст. 74 и 75) более жестко связывает марокканского монарха при назначении членов совета минист­ров.

Взаимоотношения монарха с правительством в Иор­дании отличаются от марокканской модели двумя суще­ственными особенностями. Одна из них состоит в том, что король назначает премьер-министра и только по его представлению - министров (ст. 35). Вторая, гораздо более важная отличительная особенность заключается в том, что правительство несет ответственность только перед парламентом. В настоящее время предусмотренный конституционный механизм, позволивший парла­ментским фракциям влиять на формирование кабинета, не действует, поскольку функции парламента ныне сво­дятся к утверждению конституционных поправок, пред­лагаемых исполнительной властью. Кроме того, с 1971 г. деятельность политических партий в Иордании запре­щена. Единственная легальная политическая организа­ция в стране - Арабский национальный союз [58].

Монархи Арабского Востока обладают определенны­ми правами, связанными непосредственно с деятель­ностью правительств. В Шардже, Рас-эль-Хайме и Ома­не это проявляется в наиболее полном объеме. Сами вопросы, разработка которых поручается правительст­венным органам, определяются здесь правителями.

В Саудовской Аравии роль короля в деятельности правительства закреплена в Законе о Совете министров 1958 г., в ст. 44 которого записано: “Премьер-министр направляет общую политическую линию в государстве, подписывает все решения совета министров, контроли­рует исполнение законов. Все это он делает в соответ­ствии с указаниями, которые он получает от Его Вели­чества Короля”. Более конкретно руководящая роль мо­нарха закреплена в ст. 18, 19 и 20 Закона. Они преду­сматривают обязательность подписи короля практически под всеми решениями и актами, принимаемыми советом министров. Активная государственно-правовая роль правительства Саудовской Аравии отчасти проявляется в зафиксированной форме ответственности членов пра­вительства не перед королем, а перед премьер-минист­ром; он же, в свою очередь, ответствен перед монархом. Смещение королем премьер-министра автоматически влечет отставку всего кабинета (ст. 8). Эта норма слу­жит юридической базой определенной самостоятельности правительства в осуществлении государственной власти.

В Абу-Даби, Катаре и ОАЭ правительства, сущест­вующие в условиях выделения самостоятельных законо­совещательных органов, сохраняют тесную связь с мо­нархом, основанную на отношениях юридического под­чинения, обеспечивающего их единство. Упомянутый выше Закон № 1 1971 г. Абу-Даби объявляет, что пра­вительство выполняет свои функции под руководством правителя.

Эмир Катара не только “направляет работу минист­ров, координирует деятельность всех министерств и всего государственного аппарата, выдвигает общие директивы для правительства”, но и “в качестве премьер-министра подписывает решения, принимаемые Советом минист­ров” (ст. 33 конституции Катара).

В конституции ОАЭ содержится положение о том, что “Совет министров является высшим исполнительным органом ОАЭ, действующим под контролем главы Феде­рации и Высшего совета” (ст. 60). Более подробно регламентируются взаимоотношения главы государства с правительством при осуществлении последним нормотворческих функций в период между сессиями Феде­рального национального собрания. В случае, если обстоятельства диктуют необходимость срочного принятия федеральных законов, правительство издает их в форме законов-декретов, которые могут вступить в силу лишь после одобрения Высшим советом (ст. 113). Такой же порядок сохраняется и при принятии обычных декретов советом министров, с той только разницей, что для утверждения нужна санкция и Высшего совета и главы Федерации.

В политической практике Абу-Даби и Катара полномочия монархов в отношении деятельности правительства в основном регулируются пока что религиозно-племенной традицией. Несмотря на то что государственно-правовое законодательство этих стран ограничивается фиксированием руководящей роли монархов в области функционирования исполнительного аппарата, роль эта вполне реальна и механизм ее осуществления является весьма эффективным.