Профессиональная преступность в дореволюционной Рос­сии, ее количественные и качественные характеристики обу­словливались в целом состоянием общей преступности как со­циального явления, причем, с одной стороны, они полностью зависели от нее, а с другой — оказывали негативное влияние на ее структуру и динамику. Однако несмотря на резкие оценки дореволюционных криминалистов относительно общественной опасности профессиональной преступности того времени, нуж­но отметить, что она соответствовала тем условиям, в которых родилась и существовала.

Советская республика полностью унаследовала от царской России ее преступный мир с его традициями и паразитической моралью. Кроме того, его ряды пополнялись беспризорниками, бывшими офицерами и прочими «контрами». В первые годы су­ществования Советов распространению высокоорганизованных видов профессиональной преступности способствовали разруха, безработица, огромное число вооруженных дезертиров. Извест­ные в то время банды часто возглавлялись дореволюционными авторитетами, такими, например, как Петров-Комаров, Котов-Смирнов, Пенькович, братья Ткач.

Большевики, освободив из тюрем большинство уголовников, провозгласили их своими социальными попутчиками и охотно брали на работу. Например, известный воровской авторитет цар­ской России Ленька Пантелеев был принят на работу в ЧК са­мим Дзержинским — председателем Чрезвычайной комиссии. Пантелеев, конечно, знать не знал о своей принадлежности к про­летариату, но быстро понял, что к чему, и за первые три месяца своей работы в новом статусе совершил 11 убийств и 10 воору­женных нападений. Пантелеев был за это из ЧК уволен и про­должал преступную деятельность как вольнонаемный еще в те­чение четырех лет. Охота за Пантелеевым вошла в историю: гра­ницы с Финляндией и Эстонией были закрыты, его поиском занимались 27 групп. К этому времени на совести Пантелеева бы­ло свыше 200 трупов.

Время Пантелеева навсегда вошло кровавыми отметками в историю страны. В1914 г. в Москве было совершено 2,5 тыс. воо­руженных нападений, а в 1922 г. — 20 тыс. (увеличение в 8 раз). Это было время, когда страной правила преступность: 440 заре­гистрированных преступлений на 10 тыс. жителей России.

С появлением нэпа характер профессиональной преступно­сти несколько изменился. Бандитизм продолжал существовать, хотя и не достигал такого размаха, как в 1917-1922 гг. Основное место в структуре преступности 20-х гг. занимали кражи, удель­ный вес которых среди всех преступлений составлял 23%, а сре­ди имущественных — 73%. Воровские шайки были устойчивы и многочисленны, имели хорошую техническую оснащенность, своих постоянных скупщиков и места сбыта в других городах.

Огромных размеров достигло торговое «нэпманское» мошен­ничество. Оно заключалось в организации всевозможных торго­вых фиктивных ведомств, продаже несуществующих товаров («воздуха»). Значительно возросло и число мошенничеств с це­лью завладения личным имуществом граждан. Несмотря на тя­желые экономические условия, появились новые виды краж и новые виды обмана. Особенно распространенными были «куколь­ное» и игровое мошенничество, а также продажа фальшивых дра­гоценностей под видом настоящих. Мошенничество тех лет соз­дало классические формы обмана и типы различных дельцов, об­ративших его в источник своего существования. Многие из них возродились сейчас.

В начале 30-х гг. в стране становится заметной тенденция сни­жения профессионализации преступников в целом, отход от пре­ступной деятельности воров-рецидивистов с дореволюционным стажем. К этому времени произошли значительные сдвиги в борь­бе с беспризорностью. Под воздействием социально-экономиче­ских и правовых факторов стали распадаться наиболее устойчи­вые, особенно бандитско-разбойные, сообщества преступников, притоны и «блатхаты». К середине 30-х гг. исчезли некоторые разновидности профессиональных способов совершения карман­ных краж. Практически прекратило существование карточное мошенничество. К этому же времени относится появление так называемых «воров в законе» — нынешних генералов преступ­ного мира.

Годы второй мировой войны и послевоенный период харак­теризовались наличием многих социальных лишений, трудно­стей, тяжелыми условиями восстановительного периода, что, ко­нечно же, так или иначе сказалось на состоянии и структуре пре­ступности в стране. В это время наблюдается значительный рост преступности. Снова появились воровские «малины» и воровские шайки. Вернувшиеся с войны солдаты, наученные убивать, но не имевшие работы и даже своего угла, объединялись в банды, отличавшиеся особой жестокостью. Достаточно вспомнить бан­ду «Черная кошка».

Естественно, государство не могло долго оставлять такое по­ложение без внимания. 7 августа 1947 г. были приняты указы Президиума Верховного Совета об охране социалистической соб­ственности и об охране личного имущества граждан. Даже не­значительная кража, за которую раньше вор расплачивался не­сколькими месяцами заключения, теперь каралась 20 годами.

По этим указам воров десятками тысяч стали грузить на паро­ходы и поезда и отправлять в многочисленные лагеря, где между ними разгоралась настоящая война, способствовавшая распаду преступного мира в 50-х гг. Этому распаду способствовала и целе направленная политика государства в отношении профессиональ­ных преступников. В1953 г. был принят Указ о применении смерт­ной казни к лицам, виновным в бандитизме. Воров и других про­фессиональных преступников стали направлять в специальные ла­геря и тюрьмы, где с ними велась воспитательная работа.

Изменения в уголовном, уголовно-процессуальном законода­тельстве 1958-1961 гг., усиление борьбы с преступным миром за­ставили профессиональных преступников реформировать свои ряды, избрать новую тактику — уйти в подполье. В последую­щие годы о преступном сообществе не было слышно, что было, однако, ошибочно воспринято руководством МВД как оконча­тельная победа над профессиональной преступностью.

70-е гг. характеризуются появлением большого уголовного класса, захватившего уже само наше общество, так называемых «цеховиков». Дело в том, что именно «цеховики» в те годы за­правляли теневой экономикой, обладали капиталом и реальной властью. Более того, весь ход развития и укрепления организо­ванной преступности оказался связанным именно с ними и зави­сел от их деятельности по растаскиванию государственной соб­ственности и природных ресурсов. Отсутствие свободного рынка и сосредоточение материальных ресурсов в руках государства лишь укрепили этот класс и теневую экономику. Их организо­ванность была выше, чем у других профессиональных преступ­ников. Характер их преступной деятельности уже предполагал организованные формы.

Эта система стала развиваться и утверждаться примерно с 1970 г. сначала в Москве, а затем в других городах и населенных пунктах. За счет махинаций с товарами, сырьем, фондами руко­водители возникших групп стали обладать значительным капи­талом, обзавелись своими людьми в контролирующих, снабжен­ческих органах, а в отдельных случаях и в высших эшелонах вла­сти. К1973 г. эта система вовсю функционировала. Были созданы предприятия на периферии (Средняя Азия, Кавказ, Краснодар­ский край, Ростовская область). Под их возникновение и разви­тие были «пробиты» постановления о развитии народных про­мыслов и местной промышленности, были приняты решения об их снабжении сырьем, некондиционными и неиспользуемыми в промышленности материалами.