4) преступления, связанные с проявлениями монополизма и недобросовестной конкуренции (монополистические действия и ограничение конкуренции, незаконное использование товар­ного знака, незаконное получение и разглашение сведений, со­ставляющих коммерческую или банковскую тайну и др.);

5) преступления в сфере обращения денег и ценных бумаг (зло­употребления при выпуске ценных бумаг, изготовление или сбыт поддельных денег или ценных бумаг и др.); 6) валютные преступления (незаконный оборот драгоценных металлов, природных драгоценных камней или жемчуга, невозвращение из-за границы средств в иностранной валюте, нарушение пра­вил сдачи государству драгоценных металлов и драгоценных камней); 7) таможенные преступления (контрабанда, уклоне­ние от уплаты таможенных платежей и др.); 8) налоговые пре­ступления; 9) преступления, связанные с нарушением прав по­требителей (заведомо ложная реклама, обман потребителей).

Экономическая преступность представляет серьезную угрозу для общества. По своей сути это явление асоциальное, обладаю­щее мощным зарядом деструктивных и дисфункциональных свойств и оказывающее негативное воздействие на процессы, про­текающие как в хозяйственной, так и в социальной сфере жизне­деятельности общества. Как проявляют себя данные свойства?

Обычно принято оценивать экономические последствия этой преступности величиной материального ущерба, который она на­носит экономике, организациям, частным лицам в результате криминальных проявлений. При этом наряду с прямыми поте­рями в лучшем случае учитывается величина упущенной при­были. Оценка совокупного ущерба дается в денежном выраже­нии. Такой подход прост, ясен и доступен обыденному сознанию и традиционно используется в криминологическом анализе. В действительности названные последствия для социума более серьезны и разрушительны, поскольку оказывают не просто по­верхностное, а глубокое, системное воздействие на экономику, механизм хозяйствования и сложившуюся совокупность соци­ально-экономических отношений, затрагивая, так сказать, их ге­нетическую основу.

Умело используя свободу рыночных отношений для незакон­ного обогащения, экономические делинквенты, хотят они этого или нет, подтачивают фундамент свободного предприниматель­ства. Иными словами, экономическая преступность в философ­ском смысле является своего рода отрицанием отрицания: вы­растая и паразитируя на легитимной почве либеральных рыноч­ных отношений и используя ее возможности и преимущества для незаконного обогащения, эта преступность неизбежно ведет к ее разрушению, подрыву, к сокращению поля экономической сво­боды для других хозяйствующих субъектов и населения. Более того, превращаясь в массовое и масштабное явление, она способ­ствует стагнации общественного хозяйства, нарушению рыноч­ного равновесия и нормальных воспроизводственных процессов.

Последнее положение требует пояснения. Дело в том, что эко­номическая преступность обеспечивает своим субъектам дости­жение незаконного обогащения, как правило, средствами, кото­рые в целом не способствуют увеличению совокупного богатства в обществе (валового внутреннего продукта, национального до­хода и т. д.), а ведут лишь к социально несправедливому его пе­рераспределению. Экономические преступники в этом смысле яв­ляются адептами спекулятивного интереса в хозяйственной сис­теме, в обход закона умело и цинично паразитируя за счет других участников хозяйственных отношений, являющихся носителя­ми интереса производительного, промышленно-торгового8. Как правило, не производя экономических благ, эта категория делин­квентов лишь незаконно перераспределяет, присваивает и акку­мулирует созданное другими. Отмеченное позволяет вскрыть глу­бинную сущность экономической преступности, выражающую­ся в недвусмысленной формуле: удовлетворение потребностей одних субъектов экономических отношений в ущерб удовлетво­рению потребностей других субъектов этих отношений. Любое общество, считающее себя цивилизованным, не должно мирить­ся с существованием и тем более расширенным воспроизводст­вом такого асоциального явления.

Проникая глубоко в хозяйственный организм, экономиче­ская преступность деформирует сложившуюся систему социаль­но-экономических отношений, включая подсистему институ­циональных социальных норм. Это выражается прежде всего в том, что она тромбирует действие основных законов современ­ного хозяйства в результате посягательства на главные рыноч­ные императивы — принципы эквивалентности обмена, свобо­ды предпринимательства, честной конкуренции, неприкосно­венности частной собственности и др.

В современном обществе экономическая преступность не мог­ла бы существовать в таких масштабах, если бы не имела креп­ких тайных корпоративных связей как с политическим истеб­лишментом, так и уголовным миром. Коррупционные и эконо­мические преступления взаимообусловлены и часто имеют общий мотив. Бизнес, осуществляющий достижение своих це­лей противоправными методами, по сути, провоцирует корруп­цию в среде политиков, госслужащих, чиновников иных учреж­дений. Бизнесмен-делинквент и коррумпированный чиновник быстро приходят к взаимопониманию. Их сближает общий интерес — извлечение личной выгоды в обход установленных правил. Поэтому не случайно частью западных криминологов коррупция относится к числу беловоротничковых преступлений.

Экономическая преступность не менее прочно взаимосвяза­на с преступностью общеуголовной, прежде всего ее организован­ной составляющей. Как отмечают авторы исследования истории организованной преступности в США X. Мессик и В. Голдблат, сближение и установление тесных контактов организованной преступности и большого бизнеса произошло еще в начале ны­нешнего столетия, в эпоху Великой депрессии9. Разразившийся в 1929 г. финансовый кризис («черный вторник») парализовал работу банковской системы в стране. Банки, за неимением на­личной валюты, были вынуждены закрываться. Деньги лежали лишь в сейфах американской мафии, у бутлегеров — подполь­ных торговцев спиртным, сколотивших в период «сухого зако­на» огромные капиталы и аккумулировавших колоссальные фи­нансовые средства. И политики, и боссы крупного бизнеса в этой ситуации были вынуждены за ссудами и кредитами обращаться к гангстерам. В связи с этим именно с эпохой Великой депрессии в США следует ассоциировать одну из первых удачных и широ­комасштабных попыток инфильтрации (проникновения) органи­зованной преступности в сферу легального бизнеса. В даль­нейшем взаимная связь и обусловленность организованной и экономической преступности в американском обществе стали на­столько прочными и глубокими, что сегодня вряд ли кто из серь­езных исследователей рискнул бы провести между ними четкие границы. В чем-то похожие процессы происходят сегодня в Рос­сии и других постсоциалистических странах.

Учитывая отмеченные особенности существования и разви­тия экономической преступности, следует обратить внимание еще на один крайне важный аспект социальной опасности, поро­ждаемой этим криминальным явлением. Речь идет о связи зако­на и морали. Безнаказанность этой категории преступлений ста­вит под сомнение желание и способность государства соблюдать принципы социальной справедливости, равенства всех перед за­коном и др. Это, с одной стороны, ведет к подтачиванию и раз­мыванию основ правового государства, а с другой — к правово­му нигилизму самого населения, интернализации (усвоению) и массовому распространению противоправных норм девиантного (отклоняющегося) поведения, складывающихся под воздействи­ем стандартов образа жизни и деятельности преуспевающих биз­несменов-делинквентов, которым «все сходит с рук».