Однако, повторим, такая политика внешне выглядит недостаточно эффектно и оказывается очень уязвимой для критики со стороны тех, кто верит в «экономические чудеса» или просто заинтересован в смене кабинета министров. Естественно, возникают разного рода предложения: например, об активизации промышленной политики в смысле «назначения» отраслевых приоритетов и предоставлении им финансовой и нефинансовой поддержки со стороны государства; или о резком снижении бюджетной нагрузки в ВВП; или о заметной девальвации рубля как способе защиты отечественных товаропроизводителей от иностранной конкуренции.

Проблема консолидации роста имеет несколько аспектов, которые следует принимать во внимание при выработке решений практической политики. Во-первых, это особенности современного этапа технологического развития, когда перед страной стоит задача постиндустриального прорыва. Во-вторых, существуют некоторые особенности роста, совпадающего по времени с глубокой структурной трансформацией национальной экономики. В-третьих, в условиях глобализации и открытости российской экономики ее состояние не может не реагировать на состояние мировой конъюнктуры (было бы странно ожидать высоких темпов роста при мировой рецессии). В-четвертых, на рост влияет и специфика постреволюционной ситуации. Все четыре перечисленных обстоятельства непосредственным образом влияют на экономический рост в современной России, а их переплетение в значительной мере предопределяет специфику решения стоящих перед страной социально-экономических проблем.

Ключевой проблемой при выработке политики роста является признание постиндустриального характера стоящих перед современной Россией вызовов. Механизм решения задач «догоняющего развития» в постиндустриальном мире существенным образом отличается от решения аналогичных проблем в эпоху индустриализации, к которой привыкли апеллировать критики проводившейся в 2000 — 2002 гг. экономической политики. Главной особенностью современного экономического развития является стремительный рост уровня и разнообразия (вплоть до индивидуализации) потребностей, с одной стороны, и возможностей их удовлетворения — с другой. Это означает, в свою очередь, резкое сужение временных горизонтов, позволяющих делать ответственные прогнозы относительно особенностей и приоритетных направлений технологического развития стран и отдельных секторов. Если в индустриальную эпоху можно было наметить приоритеты роста на 20-30 лет и при достижении их действительно войти в число передовых стран (что и сделали в XIX в. Германия, а затем Япония и СССР), то теперь приоритеты быстро меняются. И сейчас можно попытаться превзойти весь мир по производству компьютеров на душу населения, разработать программы производства самых лучших в мире самолетов и телефонов, но к моменту их успешного осуществления выяснится, что мир ушел далеко вперед.

На протяжении 2002 года неоднократно предпринимались (и будут предприниматься в дальнейшем) попытки определения долгосрочных отраслевых приоритетов, на которых государство могло бы сосредоточить внимание и сконцентрировать ресурсы. Однако пока все попытки такого рода проваливались, поскольку на самом деле не существует объективного критерия для выделения отраслевых приоритетов. Дальнейшая дискуссия может привести лишь к тому, что в качестве приоритетных будут выделены сектора, обладающие максимальными лоббистскими возможностями.

Специфика постиндустриального прорыва предполагает выдвижение на передний план задач обеспечения гибкости и адаптивности экономической системы, роста способности экономических агентов быстро и адекватно реагировать на вызовы времени. Адаптивность заступает место концентрации ресурсов в качестве ключевого ориентира государственной политики. Причем адаптивность гораздо важнее формальных показателей уровня экономического развития, измеряемого данными о среднедушевом ВВП.

Не следует также забывать, что перед Россией стоит в настоящее время задача не только (и даже не столько) обеспечения роста, но прежде всего проведения глубокой структурной трансформации. Между тем, как показывает опыт наиболее развитых стран, период структурных реформ нередко сопровождается замедлением темпов роста, а то и внешней стагнацией (как это было, например, в ряде стран Запада в 1970-е годы). Отчасти это связано с тем, что новые сектора (особенно сектор услуг) плохо фиксируются методами традиционной статистики, отчасти обусловлено необходимостью накопления ресурсов для нового технологического рывка[26]. Разумеется, сказанное не должно восприниматься как апология стагнации. Экономического роста без структурных сдвигов достаточно легко достичь с помощью методов государственного администрирования, однако такой рост не сделает страну богаче, а экономику эффективнее.

Постиндустриальное общество структурно отличается от индустриального тем, что доля услуг в ВВП и в занятости становится преобладающей. Движение в этом направлении уже обозначилось в современной России, однако надо придать ему более целенаправленный и последовательный характер. Стратегия прорыва (а не повторения) должна ориентироваться на усиленное развитие сектора услуг и в первую очередь высокотехнологичных услуг. Хотя дальнейшая отраслевая конкретизация и здесь была бы опасна.

Что же касается «промышленной политики», то она ни в коем случае не должна ориентироваться ни на «назначение приоритетов», ни на «выбор победителей». Оба таких подхода означали бы консервацию формирующихся пропорций. Гораздо важнее стратегия постоянной корректировки структуры, при которой власть готова гибко защищать политическими (в том числе и внешнеполитическими) методами всех, кто добивается успеха на поле мировой конкуренции.

Акцент на секторе высокотехнологичных услуг не означает забвения других секторов, где у страны есть определенные перспективы. К таковым относятся, например, автомобилестроение и самолетостроение. Однако надо отдавать себе отчет в том, что при всей важности развития этих секторов (с политической, технологической и социальной точек зрения) они вряд ли станут точками прорыва в постиндустриальную систему координат.

Есть также ряд приоритетных в логике постиндустриального общества, но выходящих за рамки собственно экономической сферы секторов, на которых государство должно сосредоточиться в первую очередь. К ним относятся:

— развитие образования. Россия имеет здесь очевидные сравнительные преимущества, поскольку уровень и качество образования у нас превышают параметры, характерные для стран с аналогичным уровнем экономического развития. Между тем именно вложения в образование являются важнейшим фактором обеспечения экономического рывка.

— развитие здравоохранения. Эта отрасль помимо гуманитарной составляющей, по-видимому, характеризуется значительным мультипликативным эффектом. При всей условности подобного примера стоит отметить, что здравоохранение может в современных условиях сыграть ту же роль, что и железнодорожное строительство при индустриализации конца XIX в.

— военная реформа, включая изменение системы комплектования армии с выходом на контрактные принципы в кратчайшие сроки. В настоящее время массовое уклонение молодежи от службы в армии оказывает существенное искажающее влияние на рынок труда, а также на спрос на образовательные услуги (включая отъезд на учебу и работу за границу).