В тюрьмы бросали рабочих активистов, анархистов, коммунистов и даже социалистов. Так Д. Ибаррури в своих воспоминаниях пишет, что когда в декабре 1931г. была провозглашена республиканская конституция, в тюрьме г. Бильбао, где она в это время находилась, вместе с ней было около ста коммунистов. Амнистии по случаю принятия конституции не было – в знак протеста, по инициативе группы анархистов, была проведена голодовка.

Свое слово правящие классы сказали на выборах ноября 1933г. Буржуазия отвернулась от своих левых представителей, отдав свои голоса и деньги на избирательную компанию правым и центристам.

Тем самым стала очевидной невозможность сколь либо долгосрочного углубления реформ. Помещичье-буржуазная Испания стала стеной против них. Политика правительств времен “черного двухлетия”, как назвали трудящиеся период с ноября 1933г., главным образом была посвящена ликвидации того, что достигла республика в 1931-1933гг. Либеральная буржуазия надеялась еще на то, что с помощью политики центризма удастся удержать политическое равновесие. Но правящие классы, прежде всего крупный капитал, помещики и церковное руководство были настроены только на полное подавление трудящихся и максимальную ликвидацию их завоеваний. Поэтому, под их давлением, центристские правительства, чаще всего возглавляемые Леррусом, как будет показано дальше, будут выполнять программу Правых, в данном случае СЕДА.

При этом представители последней не скрывали, что не собираются довольствоваться достигнутым. Они откровенно стремились к власти. Так Хиль Роблес вскоре после создания правительства центристов, поддержанного СЕДА, считал, что нужно готовиться к тому времени, “когда наступит неизбежное разочарование в правительствах центра и надо будет образовать правительство из правых”.

В другом месте он заявлял: “Завоеванные нами позиции – это те траншеи, из которых мы двинемся на решительный штурм редута государственной власти!” Никаких ограничений в средствах правые не признавали. Хиль Роблес, в своем выступлении 7 апреля 1934г. скажет: “Мы завоюем власть. При этом ли режиме? При этом или любом другом, любыми способами и любыми средствами”.

Представляя откровенно интересы господствующих классов, правые, даже если и заблуждались относительно “революционности” ИСРП, то, во всяком случае, четко чувствовали, как исторически поставлен вопрос перед Испанией. Тот же Хиль Роблес в своих воспоминаниях писал, что осенью 1933г. “с каждым днем становилось все более очевидным, что основная проблема Испании заключалась не в выборе между монархией и республикой, а в триумфе или поражении марксизма”. Книга воспоминаний называлась “Не был возможен мир”. Кто верно понял ситуацию, тот наполовину победил.

В чем в чем, а в отсутствии классового чутья руководство правых не упрекнешь. Оно абсолютно четко и бескомпромиссно поставило задачу полной ликвидации достижений апрельской республики. И если оно не использовало средства откровенной диктатуры, то лишь потому, что еще не потеряло надежду осуществить свои цели средствами буржуазной легальности.

Понятно, что в своем сопротивлении реформам правящие классы были готовы идти до конца, а поэтому было абсолютно бессмысленно надеяться на то, что можно продолжить, углубить и, главное, защитить и сохранить их парламентским путем. Необходимость подавления правых сил становилась объективно неизбежной, и дальнейшие события подтвердят это еще более неотвратимо. Успех буржуазной революции, следовательно, однозначно определялся решимостью и способностью ее вождей осуществить это подавление.

Но в условиях революции выполнение этой задачи требует непременного выполнения следующих мероприятий:

1) Решительный и бескомпромиссный подрыв экономического и политического могущества старых классов. Пока они не пришли в себя и не воспользовались этим могуществом. Не медленная и умеренная аграрная реформа, а всеобщая конфискация помещичьих землевладений. Немедленное закрытие всех монастырей и монашеских орденов и конфискация всего их имущества и финансов. Всеобщая чистка армии и полиции от всех нелояльных или сомнительных по отношению к республике элементов, вплоть до полного их роспуска и созданию заново. Не отдельные аресты и запреты правых изданий после очередного мятежа, а полное запрещение реакционных партий и печатных изданий, превентивный арест руководителей и т.д.

2) Отказ от методов парламентских процедур, по крайней мере, на первом этапе. Разрушение старого государственного устройства и создание нового методом революционного декретирования. То же самое относительно проведения в жизнь перечисленных в первом пункте преобразований. Лишь после осуществления этих преобразований и подавления попыток им воспрепятствовать, возможен переход к обычным легальным формам функционирования общества.

3) Проведение в жизнь пунктов 1) и 2) возможно только в случае опоры на массовое революционное движение трудящихся масс. Только их поддержка может обеспечить массовое и успешное насилие над старыми классами и их общественными институтами. А это опять же подразумевает решительные преобразования в их пользу.

Не подлежит ни малейшему сомнению, что левые республиканцы, а значит и та часть буржуазии, которая за ними все еще стояла, оказались на это не способны. А значит, борьба за власть и за руководство дальнейшим развитием Испании должна была развернуться между политическими силами, стоящими справа и слева и стоящими за ними классами. И те и другие готовы были идти до конца. Буржуазно-помещичий блок с одной стороны, рабоче-крестьянский – с другой. Или – или. Испанские Корниловы или испанские большевики – только так мог разрешиться этот спор. У сторонников “Корниловых” еще оставались надежды на парламентский путь –поскольку власть если у них и не была непосредственно, то, во всяком случае, центристы вполне послушно выполняли значительную часть их требований. Но таких надежд уже не было и не могло быть у рабочих и их организаций – такую надежду ему подкинут из Москвы в виде Народного фронта. Но это будет позже. Сейчас же, в начале 1934г., ситуация совершенно иная.

Нарастающая волна рабочего у крестьянского движения несла за собой глубокий социальный смысл. Трудящиеся массы не просто разочаровались в республике, но и связывали свои надежды только с социальной революцией. Это было настолько общепризнанным, что этого не осмеливались отрицать и более поздние защитники политики Народных фронтов. Дабы мои оппоненты не приписывали эту позицию мне или “троцкистам” приведем оценку регулярно цитируемого нами очерка “Испания 1918-1972”: “Вера в близкую революционную перспективу широко распространилась в рабочих кругах. Все рабочие партии Испании были теперь согласны в том, что дорогу испанскому фашизму должна преградить революция …”. Это и многие другие признания (в том числе приведенные ранее) будут регулярно предаваться забвению, когда Каландаровы прошлого и настоящего, под предлогом несвоевременности социалистической революции и необходимости “довести до конца буржуазно-демократическую революцию” будут оправдывать защиту буржуазной республики. И рабочий класс окажется “недостаточно сознательным” для установления своей диктатуры, и буржуазные демократы “станут” способными играть авангардную роль. Проверим. А пока посмотрим на конкретную позицию рабочих партий, красноречиво представленную той же книгой.