Результаты выборов толкнули левых республиканцев на новое сближение с социалистами. Именно в этот период кортесы приняли “Закон о религиозных конгрегациях”, ставший причиной нового недовольства со стороны правых. По этому закону уже с 1 октября 1933г. ликвидировался контроль церкви над всеми частными учебными заведениями, кроме начальных школ, а с 31 декабря и над начальными школами. Специальные церковные школы, готовившие священников, были поставлены под контроль государства. Все религиозные здания становились национальным достоянием, которое церковь могла использовать лишь по прямому назначению. Все религиозные организации должны были прекратить любую промышленную и коммерческую деятельность. Имущество церкви, превышающее определенный максимум, подлежало отчуждению в пользу государства. Были прекращены всякие государственные субсидии духовенству. Орденам и религиозным организациям запрещалась всякая политическая деятельность.

В ответ Испанский епископат 25 мая 1933г. обратился с пасторским посланием к стране, в котором призвал к гражданскому неповиновению закону и осудил посещение светских государственных школ.

Другой точкой столкновения стал принятый закон о статуте Трибунала конституционных гарантий, который, в соответствии с конституцией, имел право ревизии принятых законов. В него, по требованию правительства, была внесена статья, по которой из его юрисдикции были изъяты законы, принятые до принятия этого статута.

Это оказалось весьма кстати. В результате выборов в Трибунал 4 сентября 1933г. от правящего блока в его составе оказалось лишь пять представителей. Среди представителей оппозиции от коллегий адвокатов демонстративно был избран находящийся в эмиграции Х. Кальво Сотело.

С этого момента начинается череда правительственных кризисов, приведших к поражению апрельской республики. 8 июня М. Асанья подает в отставку получив отказ президента на перемещения в правительстве. После неудачных попыток Х. Бестейро и И. Прието, новый кабинет вновь формирует Асанья. Но ситуация не нормализовалась. Не только правые, но и центристы из радикальной партии Лерруса стали в оппозицию правительству.

После избрания Трибунала конституционных гарантий Партия радикалов, получившая в нем наибольшее число мест, потребовала отставки правительства. Правительственный кризис 9-12 сентября 1933г. закончился формированием правительства Лерруса. Разумеется, без социалистов. Но с левыми республиканцами.

Последнее обстоятельство оказалось катастрофическим для правого крыла ИСРП. Сдвиг влево, наметившийся еще на XIII съезде, стал очевидным. Этот поворот происходил на фоне постоянного роста стачечного движения и нарастающего недовольства трудящихся города и деревни малой эффективностью реформ.

Леррус распустил кортесы до начала октября, даже не представив им своего правительства. Но когда 2 октября он выступил на открытии их новой сессии, то И. Прието поставил вопрос о доверии. Получив лишь 91 голос в свою поддержку против 189, правительство подало в отставку.

Но и старая республиканско-социалистическая коалиция стала невозможной. Отражением нового курса ИСРП стало заявление И. Прието: “Во время прошлого министерского кризиса социалисты были отстранены от правления … 11 сентября 1933г. республиканские партии забыли все соглашения, которые они заключили с социалистической партией во имя установления и консолидации Республики, и отныне мы совершенно свободны, независимы … Я объявляю от имени социалистической партии, что сотрудничество социалистов в республиканских правительствах, каковы бы ни были их характер, оттенок, тенденция, теперь невозможно”.23

Правительство радикала Д. Мартинеса Баррио, образованное 9 октября, также включало радикалов и левых республиканцев. В тот же день глава кабинета и президент Алькала Самора подписали два декрета: о роспуске учредительных кортесов и о назначении новых парламентских выборов на 19 ноября 1933г.

Выборы закончились сокрушительным поражением участников бывшей левой коалиции. После второго тура выборов 3 декабря состав кортесов оказался следующим: правая коалиция – 216 депутатов, центр – 152, левые республиканцы – 40, ИСРП – 58, КПИ и Фаланга – по 1 депутату.

Какую революцию ожидала Испания?

Вот что думали по этому поводу современные защитниками политики Народных фронтов, Каландаров и Куклина.

Вот как представляет Каландаров альтернативу Испании 1936г.:

“… какой должна быть подлинная большевистская политика в Испании во время гражданской войны?

Итак, есть две точки зрения по этому вопросу. Первая – это позиция Коминтерна и КПИ: надо довести до конца буржуазно-демократическую революцию и прежде всего выиграть войну. Для этого необходимо укреплять Народный Фронт (НФ). Все должно быть подчинено одной цели: разгромить фашистов. Вторая позиция троцкистов (и не только их): необходимо немедленно осуществить социалистическую революцию. Без диктатуры пролетариата победа над франкистами невозможна. Надо отказаться от НФ, потому что союз рабочего класса с буржуазией невозможен. Кто же прав или более прав?

Сначала, очевидно, надо разобраться, была ли в то время в Испании возможна социалистическая революция?”

Последними словами Каландаров, безусловно, ставит вопрос о характере революции в Испании 30-х годов в целом, а не только в связи с франкистским мятежом. Несколько далее он уточняет: “Необходимо решить сложнейший вопрос: можно ли было совершить социалистическую революцию в Испании с точки зрения внутренних, в т.ч. субъективных факторов?”

Грандиозная путаница в этом “сложнейшем вопросе” коснулась не только защитников сталинистской тактики в рабочем движении, но и товарищей, стоящих на гораздо более левых позициях. Так один из украинских сторонников теории госкапитализма, в качестве реакции на полемику в “Политпросвете” (которая и продолжается этой книгой), написал мне: “Несмотря на весь героизм пролетариев и самоотверженность революционеров, ни в России 1917г., ни в Испании 1936-1939гг. никакой социалистической революции происходить не могло”.

В Испании и России, разумеется. Как и в любой отдельно взятой стране. Тем более не слишком развитой. Но кто говорил о социалистической революции непосредственно в Испании? Исключительно т. Каландаров, которому в своих примечаниях вторит редакция, противопоставляя Россию, в которой социалистическая революция якобы произошла, Испании, где она была невозможна.

“Социалистическая революция мировой процесс”, - писал по этому поводу автор этих строк. Он писал только о диктатуре пролетариата, которая является только политическим условием и политической формой социалистической революции. Поэтому, приводя в пример политику большевиков, я и писал: “что спасти революционные завоевания (буржуазно-демократические в том числе!) можно лишь передав власть рабочим и солдатским Советам, т.е. переведя революцию, по крайней мере, в политической области, на социалистические рельсы”. Только в этом смысле и шла речь, как во время большевистской, так и во время испанской революции, о ее социалистическом характере: революцию должен возглавить социалистический класс, т.е. пролетариат; осуществив с помощью диктатуры пролетариата буржуазно-демократические преобразования внутри страны, он примет все необходимые меры для превращения революции в международную, победа которой только и могла создать условия для перехода к социалистическим преобразованиям.