Правовое регулирование в обществе возникает там и тогда, где и когда зарождаются новые общественные отношения и связи, которые в соответствии со своей социальной значимостью требуют нормативного обеспечения. В интернет-праве интересы государства и общества затронуты, прежде всего, когда происходит размещение в сети несанкционированной или ложной информации. Интересы частные преобладают при проведении регистрации доменных имен, защите интеллектуальной собственности. Очень динамично развивается электронная коммерция, содержащая огромный массив неразрешенных вопросов законодательного регулирования, о которых вскользь уже было сказано выше. В числе основных вопросов можно назвать порядок проведения расчетов между продавцом и покупателем, вопросы налогообложения, криптографической защиты и применения электронно-цифровой подписи. Рассматривая проблемы правового регулирования электронной коммерции нельзя сказать о преобладании публичноправовых либо частноправовых отношений.

Таким образом, при использовании глобальной сети Интернет в одинаковой мере затрагиваются как частные, так и публичные интересы.

Федеральное законодательство уже сейчас включает в себя около 50 законов, относящихся так или иначе к проблемам Интернет; но российские хакеры, мошенники-специалисты по кредитным картам и просто жулики этого не пугаются, т.к. 90% нарушений и преступлений в области авторского права, незаконного доступа к системе закрытой информации не могут преследоваться по закону ввиду пробелов в законодательстве.

В 2000 г. Министерство связи РФ, Министерство торговли РФ и Министерство финансов РФ подготовили коллективный труд, посвященный вопросам развития электронной коммерции в России и получивший название “Проект Федеральной программы развития электронной торговли”.[84] Вслед за этим, очевидно, появятся новые законодательные акты и, возможно, бюджетные деньги, которые предстоит освоить российским электронным коммерсантам.

В феврале текущего года Председатель Правительства Михаил Касьянов подписал распоряжение о разработке федеральной целевой программы “Электронная Россия”, которая охватывает все сферы информатизации.[85] “Белая книга информационных технологий”, которую готовит экспертный совет под руководством Андрея Илларионова, будет доктринальным документом, имеющим большое значение для всего процесса движения России к информационному обществу. Очень важно было бы сформировать при правительстве совет по внедрению информационных технологий, какие уже есть в развитых странах, во многих из них введены государственные должности уполномоченного по государственной информации. В Великобритании это “электронный посланник”, е-еnvoy, в США – Chief Information Officer.

На Западе использование Интернета органами управления рассматривается сейчас как одна из возможностей повысить эффективность государственной власти, вот почему к популярным в Интернете обозначениям “В” и “С”, что означает, соответственно, “бизнес” и “потребитель” и давно используется во всяких сочетаниях (В2В, В2С…), теперь прибавилось новое – “G”. А сооружение “электронного правительства” заняло в планах политиков и интеграторов прочное место. Как и раньше, в случае с В2В и В2С, сейчас многие ожидают, что внедрение информационных технологий в государственное управление позволит быстро все оптимизировать: снизить издержки на содержание государства, ускорить взаимодействие органов государственной власти и друг с другом, и с гражданами. Один из самых главных аргументов в пользу “электронного правительства”, которые приводят его сторонники, - повышение “прозрачности” власти за счет перехода на новый уровень обратной связи как с гражданами, так и с бизнесом.

По сути дела, речь идет о смене парадигмы государственной власти. “Мировой опыт показывает, что модель электронного правительства естественна и привлекательна для тех стран и культур, в которых государство воспринимается как обслуживающая, сервисная структура”, - считает Игорь Агамирзян, руководитель Восточно-Европейского отдела по связям с научно-исследовательскими организациями Microsoft Research и одновременно представитель от российского бизнеса в группе DOT Force.[86]

Бизнес-структуры во всем мире очень быстро поняли, что информационно-коммуникационные технологии позволяют оптимизировать корпоративное управление, сокращать транзакционные издержки, повышать качество работы с клиентом. Если рассматривать государственные органы как управляющие структуры, оказывающие специфические государственные услуги, то становится очевидным, что с помощью информационно-коммуникационных технологий они тоже могут повысить эффективность административного управления как во внутренней (аппаратной) среде, так и в регулировании общественных процессов, эффективнее расходовать бюджетные средства, сократить издержки на содержание государственного аппарата.

У всех государств аналогичные функции, обязанности перед обществом, схожая система государственного управления, так что перспективы создания “электронного правительства” в России ровно такие же, как и в других странах. И проблемы те же. Люди не всегда готовы переносить свою деятельность в новую среду, на новые технологии. Даже бизнес сталкивается с инерционностью сложившейся структуры управления, аппарата, культуры и традиций менеджмента. По всей видимости, процесс “электронизации” сферы государственного управления пойдет по пути постепенного освоения новых возможностей, через информатизацию отдельных участков деятельности.

Новые технологии уже начинают внедряться в сфере внутренних управленческих задач. Например, в аппарате правительства уже приступили к внедрению электронного документооборота, уже функционирует система внутренней электронной почты. Эти работы инициированы и контролируются руководители аппарата правительства Игорем Шуваловым.[87]

Что же касается G2C (обратной связи с гражданами), то пока у нас еще нет серьезной интерактивной инфраструктуры, которая обеспечила бы диалог и взаимодействие государства и граждан. Но высшие должностные лица государства все чаще участвуют в интерактивных онлайновых пресс-конференциях, недавно в таком мероприятии участвовал президент РФ. “Первичные электронные интерфейсы”, которые решают задачи доступа граждан и сообществ к различной государственной информации, есть уже у большинства органов государственной власти, но они уступают по качеству коммерческим ресурсам, что связано как с бюджетом, так и с недостаточной заинтересованностью ведомств. К тому же у нас нет регулирующего документа, который обязывал бы чиновников обновлять информацию или, скажем, размещать на сайтах ведомств законопроекты. Например, проект закона об электронной цифровой подписи пока не опубликован на сайте правительства, потому что такой практики еще нет.

Надо понимать, что в любом случае перенос в новую среду взаимодействия между государственным органом и бизнесом или между госорганами и гражданами возможен до известных пределов. Даже проект электронного правительства более продвинутых в этом отношении США предполагает детальную проработку вопросов оптимального соотношения онлайна и офлайна, и рациональное распределение ресурсов на развитие обеих процедур. Можно сделать удобный интерфейс для решений в онлайне, например, задач налогообложения, но сколько у нас “электронных” физических или юридических лиц? И позволяет ли уровень самих технологий добиться необходимого уровня доверия при взаимодействии, основанном на платежных транзакциях? Здесь пока больше вопросов, чем ответов, и главный вопрос – урегулирование юридических процедур. Пройдет еще, по-видимому, немного времени, прежде чем электронному документу будут доверять так же как бумажке с печатью. Вообще нормативная база – один из ключевых факторов в процессе становления электронного правительства. Оно должно быть столь же легитимным, как и традиционное государств, не менее легитимным, чем “электронное” физическое или юридическое лицо.