После издания Соборного Уложения институт вдовства получил дальнейшее развитие. В 1676 году было узаконено, что вдова, у которой муж умер, не став самостоятельным владельцем земельного участка, а служил за поместье отца, получает вдовий прожиток от своего свекра[157]. Вдова имела право не только уступать свое поместье безвозмездно или под условием содержания и выдачи замуж, но и продавать поместье посторонним лицам[158]. В 1681 году впервые был решен вопрос о вдовьем обеспечении для мужей-вдовцов. Муж получал из приданого жены только четвертый жеребей, а три других жеребья возвращались родственникам жены[159].

В XVIII столетии произошли значительные изменения в институте вдовства. Указ 1714 года ликвидировал все различая в землевладениях и вдова стала получать недвижимое имение мужа[160]. Согласно указу 1731 года вдова получала со 100 по 15 четвертей из недвижимости мужа в вечное владение, а также свое приданое, которое не засчитывалось в указную часть[161], то же вводилось к для ВДО ВЦОБ. Далее указ записал, что вдова могла выйти замуж вторично даже до оформления на себя вдовьего прожитка. Она получала указную часть, заплатив в Вотчинную коллегию двойную пошлину[162] (указ не имел обратной силы). Вопросами выделения вдовьего прожитка, а также оформления документов о назначении вдове части имущества умершего мужа занимался Сенат[163]. Итак, размер прожитка был уменьшен, но унифицирован и больше не зависел от обстоятельств гибели мужа. На мой взгляд, прежняя система зависимости размера прожитка от обстоятельств гибели супруга была громоздкой еще и потому, что не всегда точно можно было установить конкретные обстоятельства гибели, я уже не говорю о том, сколько для этого требовалось времени.

В 1686 году встал вопрос о прожитке для вдов посадских. Бездетная вдова получала четвертый жеребей из купленного двора мужа. Если же она выходила замуж до истечения годичного траурного срока, то лишалась своей части, а двор отдавался родственникам мужа[164]. Кроме того, если двор, которым владел умерший муж, принадлежал его матери и был ее приданым двором, то вдова не получала ничего[165]. Только в 1701 году был ликвидирован обязательный траурный год, который следовало соблюдать для получения вдовьего прожитка[166].

В XV11I столетии законодательство расширило круг лиц, которым назначалось вдовье обеспечение. Сначала был издан указ о даче прожитка вдовам, чьи мужья погибли или были взяты в плен «на государевой службе под Ругодивым .»[167]. Затем в 1720 году Петр 1 в Морском Уставе ввел обеспечение для вдов, мужья которых служили во флоте[168]. Речь, по-видимому, шла о людях, не владевших недвижимой собственностью и существовавших на, государственное жалованье. В последующие годы законодатель приравнял к ним вдов, чьи мужья служили в иных видах государственной службы. В понятие государственной службы входило: военная служба в качестве офицеров или рядовых армии, медицинская служба, работа в Академии навигации, в Адмиралтействе, а также горная служба, которая велась, видимо, в тяжелых производственных условиях[169].

В большинстве случаев пенсион выражался в денежной сумме. Впервые размер пенсиона был определен в Морском Уставе, для вдов, чьи мужья погибли или умерли в морской службе: «Жене 8 доля»[170] (имелась в виду восьмая часть от получаемого в прошлом жалованья мужа). Этот пенсион 'назначался вдовам в возрасте от сорока лет и выше до нового замужества или пожизненно[171]. Вдовы моложе сорока лет получали единовременное годовое жалованье мужа. Больные вдовы, неспособные вступить в новое замужество, приравнивались к тем, кому исполнилось сорок лет. Пенсион распространялся на вдов, «которые доходов своих не имеют столько, сколько б довелось им взять по сему регламенту»[172]. Сначала, в 1728 году, вдовы иноземцев были приравнены к пенсиону по Морскому Уставу, а затем это положение указа распространили на всех вдов, чьи мужья служили на государственной службе[173].

Существовал и другой вид обеспечения вдов. Так, вдовы отставных унтер-офицеров получали земельные участки, провиант и денежную сумму для обработки этой земли вместо вдовьего пенсиона[174]. Владеть этими земельными участками вдовы могли только до замужества. Я думаю, что речь шла о вновь завоеванных землях, которые государство стремилось таким образом освоить и, по всей видимости, качество земельных наделов оставляло желать лучшего.

И, наконец, был еще один способ обеспечения вдов, у которых не было средств к существованию. Вдовы обращались в Синод за разрешением постричь их в монастыри без вкладов. Рассматривая прошения такого рода, Синод практически всегда давал разрешение на помещение вдов в монастыри[175]. В 1739 году Анна Иоанновна позволила помещать вдов белицами в монастыри без пострижения и в возрасте «не ниже 50 лет, или увечные, и собственнаго своего пропитания не имеют»[176]. В 1761 году Екатерина II повелела учредить дом, в котором предполагалось «содержать заслуженных людей жен во вдовстве . покровительства и пропитания не имеющих»[177], а Синод обязан был найти в Москве пригодный для этих целей монастырь «с довольным числом покоев и с каменною оградою .»[178].

Таким образом, государство немало внимания уделяло вдовам и вдовцам. От случайных, негарантированных сумм вдовьего прожитка до большей стабильности в обеспечении - таков путь законодательства. Лучше всех, несомненно, были обеспечены вдовы, чьи мужья владели движимой или недвижимой собственностью - все остальные категории вдов не располагали гарантированным пенсионом, те же, кто им располагал, влачили нищенское существование. Единственным выходом избежать бедности было новое замужество.

Существовал еще один вид прекращения брака смертью: не физической, а мирской: « .аще же составлящуся браку, или муж един, или едина жена внидет в монастырь, да разрешится брак и без распустныя вины, где бо лице вшедшее в монастырь, мнишеский образ приимет .»[179]. В русской историографии существовало мнение, что «ни один повод из указанных в Кормчей не бытовал у нас с таким успехом, как пострижение в допетровской Руси»[180] (имеется в виду повод к разводу). Правда, автор ограничивает свое утверждение концом XVII в., но сразу следует отметить, что данный повод к прекращению брака был распространен и довольно широко в XVIII столетии. По-разному отвечали на вопрос, что есть монашество: способ прекращения брака или один из поводов к разводу[181]. На мой взгляд, Кормчая книга относила монашество к виду прекращения брака смертью: « .аще убо есть муж да возвратит жене и вено, и аще что от нея и ино взять: и сим же от брачного дара толикую часть, елику же по скончании мужа подобает взяти жене .»[182]. Следовательно, оставшийся в миру супруг получал так называемую прожиточную часть из имения мужа или жены.

В России вдовы не сразу стали получать гарантированную часть прожитка, понятия брачного дара не было, а что касается вена, т. е. приданого, то жена сначала оформляла его на мужа, после же ее смерти приданое оставалось у него, за исключением родовых вотчин, которые переходили в собственность к родственникам жены, а затем, когда приданое стало полной собственностью жены, то мужья начали получать после ее смерти четвертый жеребей из ее имений. Уход в монастырь был своеобразным способом ликвидации брака, имевшим принципиальные отличия от прекращения брака смертью; уход в монашество должен был быть добровольным поступком одного из супругов, оставшийся в миру супруг обязан был дать свое согласие и отказаться от повторного брака; разрешение на уход в монастырь давали высшие церковные власти. Следовательно, уход в монастырь был, и это, на мой взгляд, важное обстоятельство, осмысленным поступком, разрывающим супружество, но не обязательным для верующих.