Вторым основанием для развода, которое якобы давало мужу право развестись, было бесплодие жены. Историки права и современники событий указывали эту причину достаточной для развода и в пример всегда приводили великого князя Василия III, в 1525 году расставшегося со своей женой Соломонией Сабуровой из-за ее бесплодия[238]. Как известно, восточный патриарх, к коему обратился за разрешением Василий III, не дал развода, тогда развод был одобрен и утвержден митрополитом Даниилом, и надо думать, что согласие метрополита носило такой же номинальный характер, как и согласие на четвертый брак Иоанна IV, формально одобренный церковью. Этот исторический факт не должен служить основанием для признания бесплодия законной причиной для расторжения брака. Митрополит Даниил, будучи на тот момент главой русской православной церкви, все же не обладал правом единолично создавать новые поводы к разводу. Он мог, пользуясь властью, пренебречь законностью, но не имел права отменить закон или его модифицировать. Бесплодие жены не было поводом к разводу не только в XVI в., но и в дальнейшем не рассматривалось церковными соборами в качестве возможного основания для расторжения брака.

Причиной для развода А.И.Загоровский считал «известную степень хозяйственной непорядочности супруга»[239]. Я полагаю, что это не являлось основанием для развода и для подтверждения своей точки зрения приведу дело о разводе выдающегося русского историка Василия Никитича Татищева. В 1728 году он подал прошение о разводе с женой Анной Васильевой, урожденной Андреевской, обвиняя ее в расточительстве его имения, а также имения его брата Ивана[240]. Сначала дело было отложено из-за неявки жены в суд, а затем продолжения не имело. Возможно, Татищев, занятый по службе, отсутствовал и не смог участвовать в рассмотрении дела в Петербурге. Не исключено, что Синод не получил достаточных оснований для развода, так как хозяйственная растрата не была причиной для расторжения брака. В архивах дело осталось незаконченным, но после смерти Василия Никитича Татищева вдова его вместе с сыном делили принадлежащее ему имение[241].

Г.Котошихин, чье мнение вызывало особое внимание историков русского права, так как он жил в XVII в., утверждал, что одной из причин к разводу было жестокое обращение мужа с женой[242]. Но эта. причина, по модему убеждению, не может быть причислена к основаниям для развода. В Домострое побои упоминались как приемлемая форма отношения к жене. Жестокость мужа иногда возмущала ее родственников, прибегавших к защите интересов пострадавшей, однако требовать развода жена по русскому праву не могла. Даже в XVIII в., когда женщина получила больше прав, она все же не получила право просить развода, тем более его добиваться, когда муж был груб с нею. Разбирая дело о побоях жены, Синод твердо стоял на позиции, что побои не влекут за собой расторжение брака. В 1746 году Татьяна Мусина-Пушкина просила развести ее с мужем, который бил ее и «посягал» на ее недвижимые имения[243]. Синод, не считая это причиной для развода, передал прошение в Сенат, коему были подсудны дела о побоях. Сенат приказал мужу вернуть деревни жене и впредь не писать на них закладные и купчие, но и только. Конечно, жестокое обращение с женой осуждалось Синодом, требовавшим от архиепископов соблюдения своих постановлений[244]. Но это не значило, что Синод давал разрешение на развод; церковный суд находил иные пути для решения конфликтов.

А.И.Загороискнй считал, что «разлучение у нас не бытовало»[245]. Данное утверждение я считаю неверным. В России разлучение как форма ослабления конфликтов между супругами было распространено. В 1722 году Синод рассмотрел разногласия супругов Салтыковых[246]. Салтыков обвинялся в том, что запрещал жене есть, бил ее, не пускал к ней родителей. Муж, в свою очередь, винил жену в непокорности и подозревал в измене. Синод, придя к выводу, что ни одна из сторон не смогла доказать вину другого, решил дать им временный развод: « .другим браком отнюдь не сочетаваться и в этом временном разводе пребывать дотоле, пока оба не смирятся и кулно жить не восхотят»[247]. Однако, по-моему, каждое прошение о неблаговидных поступках супруга имело целью получить настоящий развод, поскольку удалиться жить в свои имения супруги могли и без синодального решения. Синод охотно использовал такую форму разрешения разногласий, как временное разлучение, которое не давало права снова вступить в брак, но позволяло на законном основании пренебречь одним из важнейших принципов супружества - единым проживанием супругов.

И, наконец, совершенно особое место в проблеме развода занимало разводное письмо. Разводное письмо представляло собой письменный документ, в котором супруги сами договаривались расторгнуть семейные узы. Юридически это не было законным разводом и новый брак, если б о нем стало известно церковным властям, был бы признан недействительным. Следовательно, написание разводных писем было попыткой обойти закон. Супруги прибегали к написанию разводных писем в двух случаях, которые представляются наиболее распространенными. Во-первых, при обоюдном желании, но отсутствии законных причин для развода, и, во-вторых, когда инициатором развода был один из супругов, единолично расторгавший брак и не согласовывавший свое решение с женой или мужем (чаще с женой). Законных причин для развода и в данном варианте не было.

Причины широкого распространения разводных писем коренились в объективных обстоятельствах. Русская Правда разрешала разводные письма, однако в текст Кормчей книги Русская Правда не вошла, и потому. настоящая норма не признавалась действующей. Вспомним, что во времена Русской Правды и уставов князей влияние церкви было невелико, с годами оно усиливалось и ко времени, которое исследуется, приобрело такую силу, что церковь могла настаивать на строгом соблюдении канонического права, допускавшего разводы по четко определенным основаниям, и в русском праве - только через епархиальный или синодальный суд. Разводные письма не рассматривались церковными властями, в лучшем случае могли быть подписаны приходскими священниками, которым церковь не давала право разводить супругов даже на законных основаниях. Священник прихода, одобряя действия прихожан тем, что-либо подписывал разводные письма, либо попустительствовал их написанию иногда из-за боязни потерять авторитет и поддержку у прихода, тогда не видя в действиях ничего предосудительного, по сути дела, подрывал могущество церкви, которая клеймила участников написания разводных писем. Потому приходские священники не являлись достойными выразителями принципов, выработанных церковью. Как видно из сказанного, контролировать свои постановления церковь не могла, и потому количество указов и решений о противоправности разводных писем не приводило к ожидаемому церковью результату[248].

Главным источником, в котором были записаны поводы к разводу, являлась Кормчая книга. Русское право шло по пути либо повторения канонов Кормчей, либо их толкования в тех случаях, когда текст был написан излишне расплывчато и был труднодоступен для священников. Законы и постановления, записанные в Кормчей книге, были созданы не позднее XV в., и в ней не содержалось исчерпывающего перечня поводов к разводу: каждый из записанных в ней стал каноном в момент поиска очередного компромисса государственных или церковных властел с гражданами или подданными.