Брак прекращался в связи со смертью или гибелью одного из супругов, разводом по основаниям, предусмотренным законом и признанием бра«а недействительным.

1. Прекращение брака в связи со смертью одного из супругов

Смерть одного из супругов прекращала брачный союз: «Жена связана законом, доколе жив муж ее; если же муж ее умрет, свободна выйти, за кого хочет .» (1 Кор. 7, 39). Оставшийся в живых супруг приобретал статус вдовства, признававшийся только за законными супругами. Если после смерти мужа выяснялось, что у него не одна жена претендует на роль вдовы, то законодатель должен был определить, которая из претендующих является законной: одна из жен ничего, не получала, хотя могла быть невиновной в двоебрачии умершего супруга. Такое дело разбирал Синод в 1727 году, когда после смерти помещика Ивана Струкова две жены претендовали на вдовье обеспечение. Одна, показала, что муж бросил ее без развода[128] и Синод признал ее законной женой: второй жене было отказано. По Соборному Уложению статус вдовы не признавался за четвертой женой, даже имеющей детей: она лишалась вдовьего прожитка[129]. Когда женщина выходила замуж в четвертый раз, а мужу об этом было неведомо, то ее поместье отдавали мужу и он должен был ей дать лишь хлеба и денег на прокорм[130].

В 1669 году законодатель пошел на частичные уступки по сравнению с нормой Соборного Уложения, разрешив вдове, которая являлась четвертой женой своего мужа, оформить на себя вдовий прожиток мужа, но при двух условиях: если у нее были дети от этого брака и брак состоялся до издания Уложения[131]. В 1677 году данное положение было подтверждено[132]. Не простым был вопрос об определении, которая из жен является законной, он часто нуждался в тщательном расследовании. Вспомним, что в XVI столетии отсутствовало правовое понятие - вдовье обеспечение. Вдова получала свое приданое назад и в зависимости от его содержания была соответственно обеспечена. Великий князь имел право наделить вдову частью из имущества ее покойного мужа, но, я полагаю, что это не было законодательно закреплено и зависело от решения великого князя. Кроме того, вдова могла владеть жалованной вотчиной мужа, если эта вотчина была пожалована ему вместе с женой, о чем имелась запись в грамоте[133]. Существовала категория вдов, которые, не имея приданого в виде земельной собственности, после смерти мужей оставались без какого-либо обеспечения. В таких случаях они, вероятно, обращались к великому князю, чтобы он дал им на прожиток. Великий князь наделял вдов земельным участком, ограничивая право распоряжения им: « .семь обеж . покуда не пострижется или замуж не выйдет .»[134]. Вдова владела пожалованной землею, покуда пребывала вдовою или до пострижения. Великий князь жаловал вдовам наделы только после их обращения к нему.

В начале XVII в. вдова распоряжалась выслуженной или пожалованной вотчиной до нового замужества, когда вотчина у нее отбиралась, и она награждалась деньгами[135]. Если вдова яе выходила замуж или не постригалась, то вотчину могла продать или заложить[136]. Отметим, что речь шла о вотчинах, пожалованных за «московское осадное сиденье», что было подтверждено указом от 21 апреля 1631 года[137]. Во всех других случаях вдова получала вместо вотчины мужа из поместных земель[138]. Но если на момент издания сего указа (указа от 3 декабря 1627 года) вдова уже постриглась вместе с вотчиной умершего мужа, то эту вотчину не отбирали, но запрещали ее продавать, закладывать и «по душе . отдать . а вперед иным таким не давать . а вдовам давать на прожиток из поместных земель»[139]. Следовательно, законодатель постепенно запрещал вдовам владеть вотчиной, даже если у них ничего другого не было, и стремился заменить вотчину поместными землями. В указе 1632 года было дано повторное разъяснение по данному вопросу, согласно которому отобранные у вдов вотчины приказано было вернуть[140]. При этом для данных вотчин был определен особый статус: их нельзя было «ни продать, ни заложить, ни по душе в монастырь, ни к приходным церквам никуды ни отдать»[141]. Так, для вдов, которые получили выслуженные вотчины до новых правил, было сделано временное исключение. В дальнейшем предполагалось, что выслуженные вотчины уже не будут находиться во владении вдов: вдовам позволялось владеть лишь купленной вотчиной[142]. В большинстве случаев вдовы получали в качестве прожитка поместье[143]. Давая прожиточное поместье вдове, государство вынуждено было выводить его из службы на время жизни вдовы - после ее смерти государь забирал поместье и отдавал его служилому человеку.

Соборное Уложение разрешило давать в прожиток бездетной вдове выслуженную вотчину, если у умершего мужа не было ни поместья, ни купленной вотчины: « .женам давати на прожиток из выслуженных вотчин, по их живот по рассмотрению»[144]. Полученной вотчиной вдова не могла распоряжаться: «А тем вдовам тех выслуженных вотчин не продать, и не заложить, и по душе не отдать, и в приданые за собою не писать»[145]. Что касается купленной вотчины, то Соборное Уложение разрешило владеть ею без ограничений, но только вдовам, имеющим детей. Бездетные вдовы ограничивались в правах: в случае выхода их замуж или пострижения в монастырь вотчина отдавалась родственникам мужа[146].

Прожиточное поместье вдовы находилось под охраной государства. Указами 1620—1622 гг. было запрещено давать прожиточное поместье вдовы в пожить[147]. Ранее существовавшая практика, просить у государя разрешения взять постороннему лицу вдовье поместье в пожить, а после ее смерти оформить его на себя, была запрещена. Вдове можно было выходить замуж вместе с вдовьим поместьем в качестве приданого (указ 1619-1620 гг.)[148]. Затем это было подтверждено Соборным Уложением: «А которая вдова зговорит замуж с поместьем своим . и жениху дати один жеребей вдовин .»[149]. Если вторые мужья вдов, справив на себя их прожиточные поместья, «учнут за собой таить старыя отцовские поместья», то жены никакой ответственности не несли - им возвращали их прожиточное поместье назад после смерти вторых мужей (обычно за утайку поместий у служилых людей их отбирали)[150]. В ряде случаев вдова ограничивалась в правах в интересах служилых людей. Так, если вдова, у которой муж умер во время Смоленского похода, получила прожиток, а ее дети на момент дачи были несовершеннолетними, то по их требованию прожиток отбирали у вдовы и ее нового мужа и отдавали детям[151].

Размер прожитка вдовы зависел от обстоятельств гибели мужа. В 1636 году был определен размер прожитка в случае, когда поместные оклады мужей были неверстаны: « .которые неверстанныя побиты и померли на службе, и тем женам . давать на прожиток против новичной большой и середнен статьи, а которые померли дома, и тем давать против середней и меншой статьи»[152].

Размер прожитка увеличивался при гибели мужа во время службы государю. В следующие годы размер прожитка носил казуальный характер и касался определенной группы служилых людей. В 1644 году был определен размер прожитка для вдов, чьи мужья погибли на службе «в Понизовых городех от колмыков . и на Украинных городех от крымских и от нагайскдах людей», - со 100 по 20 чети земли, если же умерли во время службы, то со 100 по 15 чети, а если умерли дома и того меньше - со 100 по 10 чети[153]. В Соборном Уложении этот размер прожитка получил законодательное утверждение на будущее время[154]. Таким образом, «норма казуального происхождения и назначения обретала характер общего закона»[155]. Что представлял собой наибольший вдовий прожиток, т. е. 20 четвертей (четей) земли, можно судить по следующим данным: княжеская вотчина в среднем состояла из 351,7 четвертей земли. Владения до 100 четвертей рассматривались как мелкие[156].