В XVI - XVII вв. правом постригать в монашество пользовались только архимандриты и игумены или «кому священнику они повелят .»[183]. Однако общим правилом было нарушение этого положения: постригали священники всех рангов. Угроза лишения священства не пугала, ибо надеялись, что незаконное действие удастся скрыть от церковных властей, а коли и лишали священства, то на непродолжительный срок[184]. Постриг жены или мужа должен был быть добровольным решением, поддержанным оставшимся в миру супругом. Однако принуждение к пострижению, по-видимому, было широко распространено. Так, в поручной 1667 года, данной посадскому человеку в связи с направлением его с женой в деревню на уборку ржи, записано, что муж обязуется не постригать жену в монашество «без ведома властелина»[185] (властелином являлся архимандрит Тихвинского монастыря, на территории которого жили посадский с женой). Обычным мотивом для ухода в монастырь выставлялась болезнь. Церковь, в свою очередь, отрицательно относилась к данной причине для принятия иноческого сана «Еще повелеваем в немощи отнюдь не постригати младых людей . женатых кои бегут от жен . без согласия жен . Такожде и женского пола. Под страхом низвержения сана. Только старых и немощных с согласия жен .»[186]. Таким образом,. исключение делалось только для престарелых людей.

Церковь вообще отрицательно относилась к пострижению от живых жен и мужей, всегда усматривая в таких поступках принуждение[187]. Несмотря на это, пострижение от живых жен и мужей, а также по мотивам болезни продолжалось. Самая ранняя из дошедших разводных, датируемая 1675 годом, написана от имени посадской жены Мелании Антоновой, по случаю ее пострижения в связи с болезнью: « .для своей немощи искорбости .»[188]. В другой разводной второй половины XVII в. мотивом ухода в монастырь также являлась болезнь жены. Жена объясняла уход в монастырь: « .чтоб ему мужу моему поволна на иной жены законным браком оженитися .»[189]. Документы такого рода всегда подписывались священником, и он знал о противозаконности подобного ухода.

Нельзя не отметить, что постановление церковного собора о запрете постригать от живых жен и мужей носило несколько идеальный характер и не отражало действительного положения вещей, к тому же в большей степени, на мой взгляд, пыталось предостеречь священнослужителей от нарушения принципа добровольности при пострижениях или хотя бы ограничить беззаконные действия служителей церкви на местах. Безусловно, это было проблемой для церкви: с одной стороны, она поощряла монашество, как признак особой приближенности к Богу, с другой — охраняла идею святости брачных уз. Каковы были реальные результаты политики церкви, сказать трудно, но постриги по болезни и при живых мужьях и женах продолжались[190]. Также трудно усматривать умысел в действиях мужей, чьи жены постриглись в монашество. По мнению Н. И. Костомарова, принуждение в монашество и побои жены были распространенными чертами русской жизни[191]. А.А.Олеарий объяснял причину ухода в монастырь тем, что супруги надоедали друг другу и посредством иночества избавлялись от супружества[192]. Не могу при этом не сказать, что объяснение А.Олеария весьма своеобразно. К этому добавлю, что супруги должны были стремиться избавиться не только от надоевшего брака, но и от супружества вообще, поскольку церковь запрещала оставшемуся в миру вступать в новый брак[193].

В XVIII столетии уход в монашество при живых женах и мужьях по-прежнему рассматривался как посягательство на святость брачных уз. К уже существовавшим условиям для пострижения были добавлены новые: постригали только по достижении пятидесяти - шестидесяти лет и в случае, если дети от брака являлись совершеннолетними и не нуждались в заботе родителей или одного из них[194]. Кроме того, разрешение на пострижение в монашество давал только Синод[195]. Петр I и сменившие его на престоле государи неодобрительно относились к уходу в монастырь, особенно молодых людей. В XVIII в. произошло резкое сокращение числа монастырей. В Прибавлениях к Духовному регламенту читаем: «Не принимать мужа жену имущаго. Обычай есть муж с женой взаимное согласие творят, чтобы муж в монахи постригся, а жена бы свободна была пойти за инаго. Сей развод слову Божию противный»[196]. По-прежнему наиболее частой причиной для ухода в монастырь являлась болезнь. Зная это обстоятельство, Синод решил ограничить права священнослужителей на местах: « разлучающихся мужа или жену от брачного союза за болезнями отнюдь без синодскаго рассуждения не разводить и не постригать, токмо исследовав о том обстоятельно и опасно, и освидетельствовав болезни докторами присылать доношения с письменным свидетельством в Синод и ожидать синодальной резолюции»[197]. Как же в реальности осуществлялось пострижение?

В 1726 году Синод разбирал дело о пострижении Агафьи Висленевой[198]. Муж, прожив с ней двадцать семь лет, пригласил монаху и заставил жену постричься, предварительно вынудив ее написать документ о том, что она отдает ему свое приданое имение. Агафья пожаловалась на мужа в Синод, и постриг был аннулирован. В 1731 году Синод разбирал жалобу жены курского помещика Марфы Клементьевой, насильно постриженной в монахини[199]. Муж явно хотел жениться на другой, поэтому сначала угрожал ее убить, а потом насильно постриг и выгнал из дома: пострижение было незаконным и монастырь ей определен не был. Интересно посмотреть, как это происходило, если супруги действовали в рамках закона. В 1728 году Василий Ершов просил разрешить ему постричься в монашество[200]. Синод взял у его жены письменное подтверждение, что она не собирается замуж и отпускает мужа, поскольку он хочет быть монахом. После этого Синод разрешил Ершову постричься в монашество. Для ухода в монастырь обоих супругов в престарелых летах также требовалось согласие Синода[201]. Супруги обычно ссылались на болезнь. и почтенный возраст. Уход в монастырь являлся формой ликвидации брака, однако требующей соблюдения многих формальностей: оставшийся в миру супруг не мог жениться или должен был получить на это особое разрешение Синода (который, в свою очередь, был непредсказуем в решениях); оставался без вдовьего обеспечения, так как принявший монашество забирал с собою недвижимость. Этим отличалось русское право от канонических указаний, предписывавших наделять супруга частью из собственности уходящего. Может быть, поэтому русские историки права полагали, что уход в монастырь являлся одним из поводов к разводу, ведь оставшийся в миру супруг часто вступал в повое супружество. Мы должны понять, что, приняв монашество, легче всего было прекратить брак, почему многие подданные и принуждали жен к пострижению.

2. Развод.

Христианское учение относило брачный союз к святым и вечным понятиям. Заключение брака не считалось обязательным для христиан, но если брак заключен, то существует не только для удовлетворения личных пристрастий, но и несет в себе идею нравственного обязательства человека. Бремя и горести супружества не являются основанием для расторжения брачных уз. Христианская идея в том, что трудности супружеской жизни не уменьшают ценность союза, но прибавляют ему дополнительный смысл.