С середины XVI в. начинается процесс лишения супруги прав по владению и распоряжению земельной собственностью. Приданое жены оформляется на мужа и он пользуется и распоряжается им почти без всякого участия жены (за исключением особо оговоренных в законе случаев)[25]. До начала XVIII столетия супруга была лишена самостоятельных прав и находилась в прямой материальной зависимости от мужа. В XVIII в. имел место новый этап в имущественных отношениях супругов — жена приобрела, полные права на приданое. Нововведение сопровождалось изданием указа 1715 года, разрешившего «писать купчия и закладныя на недвижимое имение лицам женского пола»[26].

Провозглашаемое указом разрешение болезненно воспринималось заинтересованной или обиженной стороной, т. е. мужьями, которых лишил» их привилегий. Так, в 1738 году Сенат по поручению императрицы Анны Иоанновны разбирал дело о продаже мужем недвижимого имения жены без ее ведома и разрешения[27]. В ходе разбирательства выяснилось, что не только муж нарушил закон, но и Вотчинная коллегия «по оному делу, не учиня о том решения вступили в следствие, яко бы о платеже денег по расписке, и тем челобитчице продолжение и волокиты учинили .»[28]. Потребовалось вмешательство Сената, чтобы владелице вернули ее собственность. Кроме того, Сенат постановил наказать всех виновных: Вотчинная коллегия заплатила убытки владелице и штраф Сенату, а мужу было определено «наказание батожьем, дабы смотря на то, другие мужья, так фальшивые заклады и продажи женних недвижимых имений не чинили»[29]. Устрашающая мера не возымела действия, потому что в 1748 году вновь императрица поручила Сенату рассмотреть аналогичное дело[30]. В другой раз Сенат разбирал жалобу на действия Юстиц-Коллегии, которая отказалась оформить крепости на дворовых людей, поскольку считала, что собственница должна была получить разрешение на их продажу от мужа[31].

Подобное сопротивление закону вызывало ответную реакцию государственной власти, которая прямым вмешательством в деятельность различных коллегий проводила в жизнь свои указы. С целью укрепить правовую обеспеченность жены издается указ «О недействительности купчих, от жен мужьями данных»[32]. Сам указ возник по конкретному делу, в ходе расследования которого Сенат пришел к заключению, что между супругами, не должны заключаться сделки купли-продажи: « .при живой жене или муже брать и такия противный указам дела делать запрещено .»[33]. Чуть позже в 1780 году был создан новый указ, запретивший купли-продажи имений между супругами[34]. Итак, в XVIII в. прослеживается яркая тенденция защитить имущественные интересы жены изданием ряда указов, специально ограничивающих сделки, всех видов между супругами. Новые указы, к сожалению, не способствовали мирному решению семейных конфликтов, а напротив, вызывали озлобление мужей и желание любым способом обойти, закон.

Что касается долговых обязательств, то супруги всегда несли индивидуальную ответственность за них. Здесь законодатель никогда не обязывал супругов отвечать вместе, кроме случаев, когда он» оба участвовали в преступлении, за которое предполагалась имущественная ответственность, либо вместе делали долги. Об этом было записано в Соборном Уложении: «А будет поличное в дому чьем выняли, а жена и дети про те краденые животы ведали, и на них имать выть по указу»[35]. В 1669 году законодатель вновь подтвердил, что жены не отвечают по искам мужей[36]. Только единожды, в 1688 году, имел место указ об отдаче за долговой иск «в зажиее головою мужей с женами, а жен с мужьями»[37]. Но не исключено, что в данном случае оба супруга принимали участие в долговом обязательстве. В XVIII в. политика государства в данном направлении была подтверждена новыми указами, в частности, в 1758 году в указе отмечалось, что мужья за утраты и хищения не имеют права расплачиваться из, собственности жен[38].

Отношения супругов в браке, помимо прав, закрепленных в законодательстве, в большой степени определялись нравственной атмосферой в обществе. Взаимодействие прав и обычаев оказывало значительное влияние на супружескую жизнь. Нравы русского общества сложно и противоречиво влияли на законодательство. В XVI в. сложился и существовал терем, который предполагал закрытость семьи от постороннего взгляда и как следствие этого большую власть главы семьи. Замкнутость семейной жизни, гармонировала с общественной жизнью России XVI—XVII вв. Одной из немногих форм общественной жизни были церковная служба и религиозные празднества. Церковное венчание ставило супругу в подчиненное положение к мужу, подчиненное не материально, а духовно. Мысль о духовном подчинении жены мужу зиждилась на христианском учении о единстве семьи, неразрывности брачных уз, святости супружеского союза. Своего рода культ главы семьи порождал бесконтрольность его в действиях и глубокую зависимость жены от него. Эту зависимость невозможно было устранить изданием указов, укрепляющих правовой статус жены.

Для восстановления семейной жизни XVI—XVII вв. обратимся к Домострою. В нем определялись наилучшие жены и мужья. Домострой предписывал, каким образом следовало вести себя дома, в гостях, как принимать гостей, о чем с ними беседовать, какой стиль одежды предпочитать. Особое место в Домострое уделено тому, «како поучати мужу своя жена .»[39]. Здесь можно найти прямые советы применять к женам телесные наказания[40]. В целом, в Домострое нет ничего устрашающего, за исключением побоев. Домострой, например, рекомендует женам советоваться с мужьями по всем вопросам семенной жизни.

С.С.Шашков выдвинул теорию о том, что домостроевские нравы были заимствован из византийских источников, которые, однако, не проповедовали такую отрешенность семьи и жестокость отца семейства. Запрещение плясок, игр, развлечений наложило печать мрачной замкнутости на русскую жизнь. И тому виной, как утверждает С.С.Шашков, и Домострой, и Стоглав[41].

По моему убеждению большинство подданных не только не читали Домострой, но даже не знали о его существовании. Домострой, скорее всего, записал образец семьи, которая сложилась к этому времени. Не думаю также, что запрет игрищ, плясок и других увеселений находился в прямой зависимости, к побоям. Можно обратиться к XVIII столетию, когда возникло множество увеселений, но побои не прекратились и по-прежнему являлись обычной формой убеждения в споре. Сразу оговорюсь, что в архивах я обнаружила небольшое количество дел о конфликтах между супругами. Возможно, это были редкие случаи, а возможно, не все решались жаловаться, кроме того, часть дел могла не сохраниться. Как бы там ни было, в нашем распоряжении имеются дела, свидетельствующие о наличии конфликтов между супругами[42]. В 1731 году сначала Сенат, а затем Синод разбирали дело о проступках бригадира Димитрия Порецкого, который обвинялся в жестоком обращении с женой: бил ее, оставлял без пищи, не допускал к ней духовника[43]. Дело не было решено. В том же году Синод рассмотрел аналогичное дело: жестокому обращению была подвергнута княгиня, которую защищал ее брат; дело вновь решено не было[44]. По другим делам Синод выносил решения явно не в пользу просительниц. Так, в 1741 году Санкт-Петербургское духовное правление разбирало жалобу Федосьи Салмановой на мужа, поручика морского флота, который бил ее, после чего выгнал из дому[45]. Решение по делу, на мой взгляд, было неудовлетворительным: разлучить и осудить на безбрачие до смерти одного из супругов, если не пожелают помириться[46]. Следующее прошение было решено еще более неудовлетворительным образом: Ксения Кашкадомова просила развести ее с мужем из-за побоев[47]. Епископ советовал ей вернуться к мужу, несмотря на то, что тот расхитил ее имение. Нижегородская консистория просила развести супругов, но Синод рассудил иначе: супругов примирить и обязать жить в любви и согласии. В архивах немало дел, в коих наряду с обвинениями в побоях, мужья обвиняются в расхищении приданого жены[48]. К сожалению, побои были распространены и снисхождения не делалось даже для престарелых женщин. К примеру, жена бригадира Мария Потемкина просила Синод с мужем ее развести, так как тот бил ее, несмотря на семидесятилетний возраст супруги[49]. В архивах есть и такие дела, в которых побои мужей приводили к смерти жен[50]. Синод же приговаривал виновных к церковной епитимье. А тем временем законодательство декларировало права супруги. В Уставе Благочиния, принятом в 1782 году, провозглашались некоторые принципы взаимоотношений супругов: «Муж да прилепится к своей жене в согласии и любви, уважая, защищая и извиняя ея недостатки, облегчая ей немощи, доставляет ей пропитание и содержание по состоянию и возможности хозяина, жена да прибывает в любви, почтении и послушании к своему мужу .»[51]. Заявленные нормы, очень схожие с текстом Нового завета, были не более чем благим призывом.