Круг обязанностей и прав опекунов не был определен. Компетенция опекунов ограничивалась законом и только в связи с конкретными обращениями подданных. Так, по челобитной Ромодановской ей разрешили продать часть имения для оплаты долгов, т.е. опекунам запрещалось что-либо продавать из имущества опекаемого без специального разрешения: «А буде потребно когда будет из помянутаго движимаго и недвижимаго имения на оплату долгов и на необходимые крайние нужды что продать еще: то о той продаже помянутым опекунам или надзирателям требовать указ в . Верховном Тайном Совете»[94]. В 1741 году Анна Иоанновна позволила Сенату давать разрешение на продажу имений без предварительного доклада ей, но без разрешения Сената опекун не мог распоряжаться имением опекаемого[95]. Деятельность опекунов, на мой взгляд, находилась вне поля зрения законодательства, и, по-видимому, здесь царил произвол, почти не ограниченный какими-либо указами. Соборное Уложение продолжало действовать в части права опекаемого при достижении им совершеннолетия - жаловаться на действия, ущемляющие его интересы. Кроме того, защитником ребенка выступала мать (еще до совершеннолетия), которая могла требовать замены опекуна другим[96]. Пожалуй, этим и исчерпывалась правовая защита интересов опекаемых от незаконных действий опекунов.

При Екатерине II был сделан самый значительный шаг вперед по пути развития институтов опеки и попечительства за всю предшествующую историю государства. Закон 1775 года под названием «Учреждения для управления Губерний Всероссийский империи» учреждал дворянскую опеку, сиротский суд и другие органы, обязанные следить за деятельностью опекунов. Закон предусматривал организацию в губерниях опек» над сиротами и вдовами дворянского происхождения[97], уездного суда, которому подчинялась дворянская опека[98]. Основанием для рассмотрения дел в дворянской опеке являлось прошение от заинтересованных лиц: вдовы, родственников или свойственников сироты, посторонних лиц в количестве не менее двух человек, приходского священника; прошение в дворянскую опеку мог также подать уездный дворянский предводитель[99]. После получения прошения от любого из перечисленных лиц дворянская опека собирала следующие сведения: назначены ли опекуны по завещанию, если нет, то сама назначала их. Опекунами могли стать родственники, свойственники сироты или посторонние лица, зарекомендовавшие себя с лучшей стороны люди «честнаго и порядочнаго поведения»[100]. Назначенные опекуны должны были в присутствий секретаря уездного суда и двух свидетелей-дворян сделать «обстоятельную опись всему наследству, с которой описи одна ко<пия со скрепами опекунов, секретаря и свидетелей отдается в Дворянскую Опеку, а другая копия . опекунам»[101]. Дворянская опека давала наставления опекунам по исполнению ими своих обязанностей: содержание наставлений составляла губернская опека. Закон запрещал определять опекунами расточителей собственных имений; лиц, которые «в явных или гласных пороках находятся, или под наказанием судебным есть или были»; «котораго суровы поступки известны членам Дворянской Опеки», «кто имел ссору с родителями опекаемого сироты»[102].

В обязанности опекунов входило: вести учет приходов и расходов и делать записи всех операций в книгах, стараться увеличить доходы с имения малолетнего, содержать в порядке строения, находящиеся на территории, принадлежащей опекаемому[103]. При этом им не разрешалось расходовать деньги опекаемого и принуждать крестьян к дополнительным поборам или работам[104]. Все доставшиеся малолетнему долги должны были быть в срок выплачены, а векселя взысканы[105]. Опекун занимался не только хозяйственной деятельностью, но и следил за надлежащим воспитанием несовершеннолетнего, соответствующим его социальному статусу[106]. По закону за опекунство полагалось вознаграждение: «За труды опекунам (сколько бы их ни было) дозволяется всем вместе взять пять процентов из доходов малолетнего погодно»[107]. По окончании своей деятельности, т.е. при достижении опекаемым совершеннолетия, опекуны давали полный отчет дворянской опеке[108]. Дворянская опека обязана была следить за должным управлением имением опекаемого и знать размер земельной собственности каждого несовершеннолетнего[109]. В Дворянскую Опеку ежегодно опекуны подавали отчеты о своей деятельности[110]. Дворянская опека подчинялась верхнему земскому суду, перед которым отчитывалась «коротко, но подробно о состоянии имения малолетнего»[111]. Кроме того, верхний земской суд был органом, рассматривавшим конфликты между опекунами и дворянской опекой[112]. Особо решался вопрос о попечительстве над вдовами: дворянская опека брала на себя обязанность представлять интересы вдов в судах, бесплатно назначать им в помощь стряпчих[113]. По образцу дворянской опеки учреждался городской сиротский суд, который ведал опекунскими делами «купеческих и мещанских вдов и малолетних сирот»[114]. Обязанности сиротского суда были аналогичны обязанностям дворянской опеки[115].

С 1775 года опекунскими делами занималась специально созданная дворянская опека. Однако в 1776 году Сенат рассмотрел прошение премьер-майора Алексея Храповицкого о разрешения назначить его опекуном к своим племянникам[116]. Почему прошение было написано на имя Сената, а не подано в дворянскую опеку, осталось неизвестным. Из текста указа видно, что Сенат не счел нужным обратить внимание просителя на неправильность челобития. Сенат поручил Юстиц-Коллегии назначить опекуном просителя. Возможно, в местности, где жил проситель, не было дворянской опеки или она еще не была' создана. Указ интересен еще и тем, что содержит разрешение, поддержанное императрицей, заключать мировые и другие сделки. На мой взгляд, закон предоставлял опекунам широкий круг полномочий. Главное требование закона состояло в том, чтобы дела велись в интересах опекаемого. В связи с этим необязательно было, прямо записывать право заключать сделки, в том числе мировые (как в новом указе), так как, если бы они были совершены в интересах малолетнего, то, по мысли законодателя, получили бы одобрение дворянской опеки.

Кроме Сената, опекунскими делами занимался Синод, в компетенцию которого это не входило. В 1779 году Синод совместно с Сенатом определил назначить над малолетними детьми графа Ефимовского опекуна - их родственника генерал-поручика Николая Рославцева[117]. Подобные отклонения от действующего закона не способствовали упорядочению деятельности опекунов. Кроме того, сама деятельность опекунов и необходимость в них порождала многие внутренние конфликты, большинство коих, по всей видимости, были скрыты. Те же, что отразились в указах, свидетельствуют о подлогах с обеих сторон. Так, Сенат разбирал дело о просрочке опекуном закладной, когда под угрозой оказалось движимое имущество малолетнего[118]. В ходе расследования Сенат однозначно встал на сторону опекаемого и потребовал взыскать с виновных ущерб. Это дело повлекло за собой запрещение опекунам без особого разрешения Сената что-либо продавать или закладывать в счет уплаты долгов. В 1781 году Сенат разбирал другое дело, в котором челобитчик Рогожин сначала продал свое недвижимое имение, а потом решил вернуть, ссылаясь на то, что при продаже был малолетним[119]. Однако Сенат указал ему на пропуск срока подачи прошения, так как ему давно исполнилось двадцать лет. Любопытно, что расследование зашло в тупик, ибо никак не могли установить, сколько лет было Рогожину на момент продажи им недвижимого имения - отсутствовали метрические записи. Эти разборы открывают злоупотребления как опекунов, так и опекаемых.