"Что в третьих, Селанда?" - сказал он грубо. К его удивлению, запах беспокойства, исходящий от женщины стал еще гуще.

"Хавиар видел кое-кого", - она сказала медленно. "Он не сказал мне сначала". Ее голос на мгновение стал жестким. "Я удостоверилась, что такого больше не произойдет!" Глубоко вздохнув, она, казалось, боролась с собой, но затем выпалила, - "Масури Седай навестила Масиму . Пророка. Это правда, милорд, поверьте! Хавиар видел ее не раз. Она проходит в их лагерь тайно, одним и тем же путем, закутавшись в плащ, но он дважды смог хорошо разглядеть на ее лицо. Ее каждый раз сопровождает мужчина, и иногда с ней приходит другая женщина. Хавиар не разглядел мужчину достаточно хорошо, чтобы убедиться, но описание соответствует Ровайру, Стражу Масури, и Хавиар уверен, что вторая женщина - Анноура Седай."

Она резко осеклась, ее глаза мрачно сияли в лунном свете, пока она смотрела на него. Свет, она столь же сильно волновалась о том, как он воспримет это, как и о том, что именно это означало! Он вынудил свои руки разжаться. Масима презирал Айз Седай так же сильно, как Друзей Темного. Он почти объявил их Друзьями Темного. Итак, из-за чего бы ему принимать у себя двух Сестер? Почему они пришли к нему? Мнение Анноуры относительно Масимы оставалось скрытым за непроницаемым лицом Айз Седай и двусмысленными высказываниями, которые могли подразумевать, что угодно, но Масури высказалась прямо, что этот человек должен быть убит подобно бешеной собаке.

"Убедись, что Хавиар и Нерион внимательно присматривают за сестрами, и узнай, не смогут ли они подслушать одну из их встреч с Масимой". Мог ли Хавиар ошибиться? Нет, в лагере Масимы было немного женщин. Собственно говоря, это и делало невероятным, что уроженец Тира мог перепутать одну из тех немытых, с мертвыми глазами, ведьм с Масури. Вид женщин, желающих идти с Масимой, обычно заставлял мужчин выглядеть Лудильщиками. "Скажите им, чтобы поостереглись. Лучше упустить шанс подслушать, чем быть схваченным во время такой попытки. Нет никакой пользы в том, что их повесят на дереве". Перрин знал, что он говорил грубо, и попробовал сделать свой голос более мягким. Это стало труднее, с тех пор как Фэйли похитили. "Прекрасная работа, Селанда". По крайней мере, хоть это прозвучало не так, как будто он лаял на нее. "Твоя, Хавиара и Нериона. Фэйли была бы горда за вас, если бы она знала".

Улыбка осветила ее лицо, и если бы она смогла, она вытянулась еще сильнее. Гордость, чистая и яркая, гордость победы, почти заслонила остальные запахи, исходящие от нее! - "Спасибо, милорд. Спасибо!" Можно было подумать, что он наградил ее. Возможно, так и будет, пришла мысль в его голову. Хотя, если подумать, Фэйли могла бы быть и недовольна тем, что он использовал ее шпионов, или даже тем, что узнал про них. Когда-то мысль о рассерженной Фэйли тревожила его, но это было до того, как он узнал про ее шпионов. И еще оставался небольшой вопрос о Сломанной Короне, о которой проговорился Илайас. Каждый всегда говорил, что у «жены есть свои тайны», но всему же есть предел!

Поправляя плащ на своих узких плечах одной рукой, Балвер покашлял в кулак другой. "Хорошо сказано, милорд. Очень хорошо сказано. Миледи, я уверен, что Вы хотите передать инструкции Лорда Перрина как можно скорее. Это следует сделать, чтобы не возникло никаких недоразумений."

Селанда закивала, не сводя глаз с Перрина. Ее рот открылся, и Перрин был уверен, что она намеревалась сказать кое-что о надежде, что он найдет воду и прохладу. Свет, вода была одной из тех вещей, которой было в достатке, даже если она и была главным образом заморожена, и в это время года, никто не нуждался в прохладе даже в полдень! Она, вероятно, поняла это, потому заколебалась перед тем как сказать, - " Вы очень добры, милорд. Если я могу быть настолько смелой, именно эту доброту заметила в Вас Леди Фэйли".

Перрин наклонил голову в благодарность. Во рту был вкус пепла. Доброта была забавным способом завоевать благосклонность Фэйли, особенно для мужа, который все еще не отыскал ее за две недели поисков. Девы сказали, что ее сделали гай'шайн, и что с ней не будут обращаться плохо, но они должны были признать, что эти Шайдо уже нарушили обычаи сотней различных способов.

На его взгляд, быть похищенным уже было достаточно плохим обращением. Горький пепел.

"Леди все сделает хорошо, милорд", - мягко сказал Балвер, наблюдая за Селандой, исчезающей в темноте среди телег. Это одобрение было неожиданным. Обычно он пробовал отговорить Перрина использовать Селанду и ее друзей на основании того, что они были импульсивны и ненадежны. "У нее есть нужные инстинкты. У кайриенцев они есть, обычно, у тайренцев тоже, до некоторой степени, по крайней мере, у дворян, особенно теперь…" - отрезал он резко, и осторожно посмотрел на Перрина. Если бы это был другой человек, Перрин полагал бы, что он сказал больше, чем собирался, но он сомневался, что Балвер смог бы зайти так далеко. Его запах оставался постоянным, не изменяясь, как это было бы у неуверенных в себе людей. - "Я могу добавить один или два пункта к ее сообщению, милорд? "

Хруст копыт по снегу объявил о появлении Айрама, ведущего серо-коричневого жеребца Перрина и своего собственного долговязого серого мерина. Эти два животных пытались укусить друг друга, и Айрам крепко держал их по отдельности, хотя и с трудом. Балвер вздохнул.

"Вы можете изложить все, что нужно в присутствии Айрама, Мастер Балвер", - сказал Перрин. Маленький человек наклонил голову в неохотном согласии, и вновь вздохнул. Каждый в лагере знал, что Балвер умел собрать воедино слухи, случайно услышанные замечания и поступки людей, чтобы сформировать картину того, что происходило в действительности или что могло бы случиться. И сам Балвер полагал, что это - часть его работы как секретаря, но по каким-то причинам он любил притворяться, что он никогда не делал ничего подобного. Это был безобидный обман, и Перрин пытался эго высмеять.

Приняв поводья Ходока из рук Айрама, он сказал, - "Айрам, ненадолго погуляй сзади. Я должен поговорить с Мастером Балвером наедине". - Вздох Балвера был настолько слаб, что только Перрин расслышал его.

Айрам без единого слова пристроился позади, поскольку они уже начали идти. Замерзший наст затрещал под ногами, но его запах снова стал острым и вперемешку с тонким, запахом угрюмости. На сей раз, Перрин узнал запах, но обратил на него внимания не больше, чем обычно. Айрам ревновал к любому, кто проводил с ним время, кроме Фэйли. Перрин не видел возможности положить этому конец, и привык к чувству собственничества Айрама. Пока они шли вместе, Балвер оглядывался через плечо, чтобы посмотреть, достаточно Айрам далеко, чтобы не слышать слова, когда он решится их произнести. Тонкой бритвой запах Балвера прорезала подозрительность, необычайно чистая и холодная, выглядевшая противоположностью ревности Айрама. Невозможно изменить мужчин, которые не хотели меняться.