Едва ли нашелся другой смелый человек, знакомый с порядками, заведенными во дворце Императрицы, кто бы осмелился сделать замечание Взыскующему Истину или тому, кто послал его, но собеседник Карида не обратил никакого внимания на его слова. Он сел в одно из кресел, сложил пальцы домиком и взглянул на Стража. Карид мог бы передвинуть свой стул лицом к Взыскующему, или мириться с тем, что его собеседник находится у него за спиной. Большинство людей предпочли бы вообще не находиться с ним в одной комнате. Фурик подавил улыбку и не стал двигать стул. Он лишь слегка повернул голову. Он был достаточно натренирован, чтобы видеть все уголком глаза.

«Вы должны гордиться своими сыновьями», - сказал Взыскующий, - «ведь двое из них решили стать Стражами Последнего Часа, а третий значится в списках погибших с честью. Ваша жена бы была очень горда ими».

«Как Ваше имя, Взыскующий?»

Ответом была оглушительная тишина. Если кто-либо еще кроме Карида мог упрекнуть Взыскующего Истину, то интересоваться его именем не смог бы никто.

В конце концов, он ответил: «Мор. Алмурат Мор». Итак, Мор. Его предком был один из пришедших вместе с Лютейром Пейндрагом, чем он мог гордиться. У Карида не было семейного генеалогического древа, его было запрещено иметь всем да’ковале, и он не знал, какая из историй о его предках была истинной. Может быть, и его родичи прибыли вместе с сыном Ястребиного Крыла, а может и нет. Это было неважно. Те, кто пытался устоять на плечах своих предков, а не на своих собственных ногах, обычно кончали жизнь оставшись без головы. Особенно это касалось да’ковале.

«Называй меня Фуриком. Мы оба принадлежим Хрустальному Трону. Что тебе нужно, Алмурат? Вряд ли ты пришел поговорить о моей семье». Если бы с его сыновьями что-нибудь случилось, то Взыскующий не заговорил бы о них с самого начала. На лице гостя была заметна внутренняя борьба, хотя тот и сумел ее быстро скрыть: беседа выходила из-под его контроля. Он будто бы ждал, что показав свой значок Стражу Последнего Часа, тот не будет готов по первому требованию всадить себе нож прямо в сердце.

«Я расскажу тебе историю», - медленно произнес Мор, - «интересно будет узнать, что ты о ней думаешь». Его изучающий и оценивающий взгляд не отрывался от Карида, как будто тот был товаром, выставленным на продажу. «Это стало известно нам несколько дней назад», - говоря «мы», он, разумеется, имел в виду Взыскующих Истину, - «Этот слух прошел среди местных, насколько можно судить, хотя мы не смогли выяснить, кто первым его пустил. Якобы в Эбу Дар девушка с синдарским акцентом вымогала у купцов деньги и драгоценности. Подразумевалось имя Дочери Девяти Лун». Он поморщился с отвращением. На мгновение кончики сведенных вместе пальцев побелели от напряжения. «Никто из местных не понимает значения этого титула, но ее описание совпадает вплоть до мельчайших деталей. И никто не может припомнить, чтобы эти слухи распространялись до той ночи, когда…, когда была убита Тайлин», - закончил Мор, выбрав для обозначения даты наименее ужасное событие.

«Синдарский акцент», - повторил Карид ничего не выражающим голосом, и Мор кивнул. «Этот слух дошел и до наших людей», - в словах Карида не было вопросительной интонации, но Мор еще раз кивнул. Ни один местный не мог бы выдумать женщину со столь точным описанием и синдарским акцентом. Кто-то затеял очень опасную игру, игру опасную и для него самого, и для Империи. «Как отреагировали на последние события в Таразинском дворце?» Среди слуг в гостинице, как и в самом Эбу Дар, могли быть Слушающие, а все, что они узнают, вскоре сообщали Взыскующим Истину.

Мор понял вопрос. Не было никакой нужды упоминать то, что не должно быть упомянуто. Он равнодушным тоном ответил: «Окружение Верховной Леди Туон делает вид, будто ничего не произошло. Только Анат, ее Говорящая Правду, удалилась ото всех, но как мне сказали - уединение в ее привычках. Сюрот сходит с ума от горя. Но это сильнее всего заметно по ее поведению в своих апартаментах, нежели на публике: она плохо спит, ругает своих любимцев, даже избила свою собственность из-за ерунды. Она приказала убивать в день по одному Взыскующему Истину, пока проблема не будет разрешена. Только сегодня утром она отменила приказ, поскольку скорее у нее не останется ни одного Взыскующего Истину, чем что-то станет ясно». Он пожал плечами, то ли показывая, что всех ждет один конец, то ли, радуясь неожиданному избавлению от казни: «Ее можно понять. Если ее призовут к ответу, то она будет молить о Смерти Десяти Тысяч Слез. Прочие осведомленные Высокородные стараются быть тише воды ниже травы и отрастить глаза на затылке. Некоторые, на всякий случай, даже отдали приказания о подготовке своих похорон».

Кариду захотелось взглянуть ему в лицо: он мог выдержать любое оскорбление – это было частью его подготовки, но не такое. Оттолкнув стул, он встал и прислонился к крышке стола. Мор напрягся в ожидании нападения, но продолжал не мигая смотреть, на Карида. Тот глубоко вздохнул, чтобы унять гнев, и произнес: «Почему ты пришел ко мне, если считаешь, что в этом замешаны Стражи Последнего Часа?» Он чуть не задохнулся, заставляя горло поддерживать ровный тон. С тех пор, как первые Стражи поклялись над телом Лютейра Пейндрага защищать его сына, ни один из них не осквернил себя предательством. Это было невозможно!

Поняв, что Карид не собирается нападать, по крайней мере, прямо сейчас, Мор потихоньку расслабился. На его лбу выступили мелкие капельки пота, и он сменил тему: «Говорят, что Стражи Последнего Часа слышат даже дыхание бабочки. У тебя есть что выпить?»

Карид резким движением указал на кирпичный камин, возле которого, нетронутые, стояли принесенные утром Аджимбурой серебряный кубок и кувшин: «Вино могло уже остыть, но не стесняйся. А когда ты промочишь горло, ты ответишь на мой вопрос. Либо ты подозреваешь кого-то из Стражей, либо ты хочешь втянуть меня в свои интриги. Клянусь, я узнаю, зачем ты это делаешь».

Мор боком подобрался к камину, продолжая наблюдать за Каридом краем глаза. Когда Взыскующий протянул руку за кувшином, он вдруг нахмурился и дернулся. Позади кувшина стоял изящный серебряный кубок, стоящий на инкрустированном серебром бараньем роге. О Свет, Аджимбуре же было ясно сказано держать эту вещь подальше от людских глаз! Мор угадал предназначение этого кубка, нет никаких сомнений.

Этот человек считал, что среди Стражей возможно предательство? Что ж, посмотрим.

«Налей и мне, пожалуйста».

Оцепенев на мгновение, Мор моргнул: в руках был только один кубок. Потом в его глазах зажегся огонек понимания. Нехороший огонек. Рука дрогнула, и часть напитка вылилась на нее. Мор курткой вытер следы, прежде чем отдать кубок хозяину. Всему был предел, даже терпению Взыскующего, и он был тем опаснее, чем ближе к этой грани. Однако же и сам Карид был не из камня.

Приняв обеими руками кубок, Страж Последнего Часа опустил голову и поднял бокал: «За Императрицу, да пребудет она вечно во славе и чести. Смерть и позор ее врагам».

«За Императрицу, да пребудет она вечно во славе и чести», - отозвался гость, повторяя его движения: «Смерть и позор ее врагам».