Все равно, офицер уже уехал. Мэт медленно выдохнул. Его удача действительно все еще была при нем. Время от времени, он думал, что ему не остается ничего другого, как расплакаться, словно ребенку. Он направился к Люка, чтобы разузнать, что от него требовалось Шончан.

Домон и Блаэрик добрались до Люка одновременно с ним и Эгинин, и угрюмость Домона усилилась, едва он заметил руку Мэта, обнимающую Эгинин за плечи. Иллианец понимал необходимость в этого притворства, или только делал вид, что смирился, но все же полагал, что они могли бы обойтись и без объятий. Мэт убрал руку с ее плеч, поскольку тут не перед кем было разыгрывать спектакль – Люка был в курсе всех дел. Эгинин также вначале отпустила его, но вместо этого, бросив взгляд на Домона, не меняясь в лице, еще крепче прижалась к Мэту. Домон продолжал хмурить брови, но теперь уже глядя в землю перед собой. Мэт решил, что Шончан понять куда проще, чем женщин. Или иллианцев.

«Лошади», - прорычал Люка еще прежде, чем Мэт остановился. Он окинул всех своим хмурым взглядом, но, в конце концов, сосредоточился на одном Мэте. Немного выше ростом, Люка старался смотреть на него сверху вниз, стараясь этим смутить. – «Вот чего он хотел. Я показал ему нашу охранную грамоту от конной лотереи, подписанную самой Верховной Леди Сюрот. Но, спросите меня, произвело ли это на него впечатление? Для него не имеет значения, что я спас высокопоставленную шончанку». Женщина не была высокопоставленной, и он соврал, что спас ее. Просто позволил ей путешествовать с ним в качестве участницы представления, но Люка всегда все преувеличивал в свою пользу. «Все равно, я не знаю, как долго будет действительно это освобождение. Шочан отчаянно нуждаются в лошадях. И они могут отобрать его в любой момент!» Его лицо стало почти таким же пунцовым как его кафтан, и он постоянно тыкал пальцем в лицо Мэта. «Ты собирался забрать у меня лошадей! Как я смогу перевозить свою труппу без лошадей? Ответь мне, если сможешь! Я уже был готов убраться отсюда, едва увидел это безумие в гавани, если бы ты не выкручивал мне руки. А теперь из-за тебя я потеряю голову! Если бы не вы, вломившиеся ко мне среди ночи с вашими безумными планами, я мог бы быть за сто миль отсюда. Я здесь не заработал ни пенни. За прошлые три дня почти не было посетителей, чтобы я смог покормить животных хоть раз! Уже день Хайфы! Я должен был уехать месяц назад! Даже раньше! Должен был!»

Мэт чуть не рассмеялся, когда Люка стал возмущаться по поводу лошадей. Лошади. Ничего больше, только лошади. Кроме того, предположение, что перегруженные фургоны способны уехать на сто миль за пять дней было еще смешнее, чем фургон Люка. Парень мог бы уехать месяц назад, или два, если бы не желание заполучить последнюю медную монету у эбударцев и их завоевателей шончан. И что касается его задержки, шесть истекших ночей прошли почти так же легко, как падение с кровати.

Но вместо смеха Мэт положил руку на плечо Люка. Парень был тщеславнее павлина и, кроме того, жаден, но не было смысла сердить его еще больше. «Если бы ты уехал той ночью, Люка, то ты думаешь, что тебя никто бы не заподозрил? Да прежде чем ты отъехал бы на две лиги, шончан бы уже перетряхивали твои фургоны. Можно сказать, я спас тебя от этого». Люка смотрел на него с возмущением. Некоторые не способны видеть дальше своего носа. «Тем не менее, ты можешь не волноваться. Как только Том вернется из города, мы сможем убраться так далеко отсюда, как ты захочешь».

Люка подпрыгнул так резко, что Мэт в тревоге отшатнулся, но все, что сделал мужчина это кульбит через голову, хохоча во все горло. Домон, и даже Блаэрик, таращились на него во все глаза. Порой Люка был полным и круглым болваном.

Люка только начал свой танец, как Эгинин оттолкнула от себя Мэта. «Сразу после возвращения Меррилина? Я отдала приказ никому никуда не уходить!» Ее взгляд метался между ним и Люка в холодной ярости. Холодной, но обжигающей. «Я жду исполнения моих приказов!»

Люка резко прекратил прыгать и ответил на ее взгляд, затем внезапно галантно поклонился, показав обе стороны плаща. Можно было даже разглядеть весь узор на плаще. Он полагал, что имеет дело с женщиной вроде тех, с кем имел дело раньше. «Командуете вы, моя добрая леди, и я с радостью повинуюсь». Выпрямившись, он, извиняясь, пожал плечами. «Но у мастера Коутона есть золото, и боюсь, что приказы золота пересиливают ваши». Сундук Мэта, полный золотых монет, находившийся в этом фургоне и был тем инструментом для выкручивания рук, который его в конечном итоге убедил. Возможно, немного помогло и то, что Мэт был та’верен, но при наличии достаточного количества золота Люка поможет похитить самого Темного.

Эгинин глубоко вздохнула, готовясь отругать Люка, но мужчина уже повернулся к ней спиной и взбежал вверх по ступеням, крича внутрь фургона: «Лателле! Лателле! Мы должны немедленно всех предупредить. Мы отправляемся через минуту после возвращения Меррилина! Слава Свету!»

Мгновение спустя он вернулся, слетев вниз по ступенькам, сопровождаемый своей женой, завернутой в черный с блестками плащ. Женщина со строгим лицом, поморщилась при виде Мэта, словно учуяла неприятный запах, и одарила Эгинин взглядом, которым, наверное, заставляла своих ученых медведей лазать по деревьям. Летелле совсем не нравилась мысль о том, что женщина может убежать от мужа, даже когда знала, что это ложь. К счастью, она по каким-то причинам доверяла Люка, и любила золото не меньше его. Люка помчался к ближайшему фургону и принялся барабанить в двери, Лателле делала тоже со следующим.

Не дожидаясь развития событий, Мэт поспешно забрел в один из переулков. Он был плотнее, по сравнению с главной улицей, заставлен фургонами и палатками, полностью закрытыми, чтобы не впускать холод, и курившимися дымом из труб. Здесь не было платформ для исполнителей, зато между некоторыми фургонами были натянуты веревки для сушки одежды, и тут и там валялись деревянные игрушки. Эта улица предназначалась только для жилья, а ее узость мешала входить посторонним.

Он двигался быстро, несмотря на бедро - большая часть боли прошла, но не прошел и десяти шагов как Эгинин с Домоном его догнали. Блаэрик исчез, вероятно, пошел рассказать Сестрам, что они все еще в безопасности и могут, наконец, уехать. Айз Седай притворялись обычными напуганными служанками, опасающимися того, что муж их госпожи их найдет. Но они были уже по горло сыты своим фургоном, не говоря уже о том, что они были сыты общением с сул’дам. Мэт рассудил так, что Айз Седай могут наблюдать за сул’дам, в то время как сул’дам будут держать Айз Седай за волосы. А еще Мэт был благодарен Блаэрику, за избавление от необходимости наведаться в их фургон снова. Та или другая из Сестер, начиная со дня их спасения из города, вызывали его по пять раз на дню, и он ходил, когда не мог этого избежать, но опыт был не из приятных.

На сей раз Эгинин не стала его обнимать. Она пошла рядом с ним, глядя прямо перед собой, больше не беспокоясь о своем парике. Домон пыхтел позади словно медведь, бормоча что-то про себя с сильным иллианским акцентом. Съехавшая набок шапка позволяла обнаружить, что его темная борода внезапно обрывалась на середине ушей, оставаясь выше коротко остриженной. Это делало его… незавершенным.