«Я подразумевал только то, зачем они приходили», - ответил Лойал. - «Они должны были придти, чтобы кое-что украсть». - Но кисточки на его ушах дрожали, так сильно они прежде не тряслись, он не мог их контролировать. Большинство огир очень неважные лгуны, по крайней мере, молодые.

Волосы Сашалле качнулись, поскольку она специально мотнула головой. - «То, что вам известно чрезвычайно важно. Вы никуда не уйдете, пока я тоже это не узнаю»

«И как вы собираетесь нас остановить?» - вкрадчивость слов Карлдина делала их чрезвычайно опасными. Он спокойно встретил пристальный взгляд Сашалле, словно ничто в мире его не волновало. О, да! Это волк, а не лис!

«Я думала, что никогда вас не найду!», - объявила Розара Медрано, войдя в это мгновение, в установившейся рискованной тишины, в красных перчатках, плаще с меховой подкладкой. Капюшон был отброшен на спину, открывая резные гребни из кости в ее черных волосах. От таявшего снега на плаще были видны влажные пятна. Высокая и смуглая от солнца, что делало ее похожей на айилку, она с первым светом выехала, пытаясь найти какие-то приправы для приготовления особого вида тушеной рыбы, как ее готовят только в ее родном Тире. Она едва удостоила Лойала и Карлдина короткого взгляда, и не стала справляться о Добрэйне.

«Группа Сестер въехала в город, Самитсу. Я гнала как сумасшедшая, чтобы их опередить, но к этому моменту они могли уже добраться. С ними Аша'маны, и один из них - Логайн!»

Карлдин рассмеялся грубым лающим смехом, и Самитсу задавалась вопросом, проживет ли она достаточно долго, чтобы Кадсуане начала ее искать.

Глава 1

Время бежать

Вращается Колесо Времени, и века приходят и уходят, оставляя воспоминания, которые превращаются в легенды. Легенды становятся мифами, и даже мифы постепенно забываются к моменту, когда век, их породивший, возвращается снова. В один из них, названный почему-то Третьим, век который еще придет, век, который уже давно прошел, в Раннонских холмах родился ветер. Этот ветер не был началом. У Колеса нет начала или конца. Но, тем не менее, это было начало.

Родившись среди рощ и виноградников, он промчался над непролазными холмами, сквозь ряды вечнозеленых оливковых деревьев, подровнял лишенную листьев в ожидании весны лозу. Холодный ветер подул на запад, подул на север через поля богатых ферм, поглаживая землю между холмами и огромным эбударским портом. Земля все еще по-зимнему оставалась под паром, но мужчины и женщины смазывали лемеха плугов и правили сбрую, ожидая прихода времени пахоты. Их мало занимали длинные поезда нагруженных фургонов, перемещающихся на восток по грязи дорог, сопровождаемые странно одетыми людьми и говорящих со странным акцентом. Многие из путников были одеты как такие же фермеры, в их фургонах лежали знакомые инструменты и незнакомые растения, чьи корни были заботливо обернуты тряпицами, но направлялись они значительно дальше. Не собираясь обосновываться здесь и сейчас. Шончан благосклонно относятся к тем, кто не нарушает их законы, поэтому фермеры Раннонских холмов не видели в своей жизни никаких изменений. По ним, так дождь и засуха – вот их истинные правители на все времена.

Ветер подул на северо-запад, мимо прямой сине-зеленой армады, заполнившей порт сотнями огромных кораблей, стоящих там на якоре, покачиваясь на ребристых волнах. Некоторые из них были больше похожи на неуклюжие ящики, украшенные ребристыми парусами, у других были длинные и острые носы. Люди лазили по их мачтам, убирая паруса, при подходе к большим собратьям. Еще пару дней назад здесь не было такого множества кораблей. Много других кораблей сидели на мели, окруженные плавающими обломками, а из глубин серого ила выглядывали сгоревшие остовы, похожие на почерневшие скелеты. По акватории сновали малые суда под треугольными парусами или под веслами, ощетинившимися, словно лапки многоногого жука-плавунца. Многие из них перевозили рабочих и припасы для кораблей, которые до сих пор были на плаву. Прочие мелкие суденышки и баржи плавали связанными вместе, что делало их похожими на вязанку дров с обрубленными ветками, выныривающую из сине-зеленых волн. С них в направлении затонувших кораблей ныряли мужчины, удерживая камни, стараясь спасти то, что еще можно, привязав спасенные вещи к веревкам. Шесть ночей назад над здешними водами пронеслась смерть. Единая Сила убивала мужчин и женщин, разбивала в ночи корабли сверкающими серебристыми молниями и летящими огненными шарами. Сегодня истерзанный порт, наполненный бешеной активностью, по сравнению с происшедшим, казался тихим. Ветер, что дул на северо-запад, круто изменил направление, пересекая реку в устье реки Элдар, пролив капли измороси на порт, север, запад и берег.

Сидя, скрестив ноги, на вершине покрытого бурым мхом камня, лежащего на берегу заросшей тростником реки, Мэт передернул от холодного ветра плечами и тихо выругался. Здесь не было ни женщин, ни танцев - чтобы развлечься, ни золота - чтобы выиграть. Зато неудобств в изобилии. Вкратце, это было последнее место на свете, в котором он хотел бы оказаться, будучи в здравом уме. Солнце здесь поднималось над горизонтом едва лишь на высоту своего диска, небо над головой постоянно было серого цвета, а грязно-розовые облака постоянно тащили за собой из моря дождь. Зима без снега мало похожа на настоящую – в Эбу Дар он видел всего одну снежинку – но холодный местный утренний душ с ветром мог сравниться со снегом, пробирая до самых костей. Прошло четыре ночи после его ночного бегства из города в самую грозу, хотя его раненый бок, похоже, думал, что он все еще промокший до нитки болтается в седле. Такие погода и время не очень подходят для человека, у которого не осталось другого выхода. Он помечтал о плаще, и о том, каково оставаться в теплой постели.

Складки местности скрывали Эбу Дар всего в миле к югу отсюда, и скрывали также его от города, но поблизости не было ни деревца, ничего чтобы помогло остаться незамеченным. Оставаться в чистом поле без единого укрытия, рождало в нем чувство, словно на спине под кожей бегают сотни муравьев. Однако пока он в безопасности. Его заурядная коричневая шерстяная куртка и шляпа не похожи на ту одежду, в которой он появлялся в городе в последнее время. Вместо черного шелкового шарфа шрам на шее теперь был скрыт столь же заурядным шерстяным шарфом, а его в свою очередь скрывал высоко поднятый воротник куртки. И никаких следов вышивки или галунов. Одежда подстать обычному фермеру или пастуху. Никто из тех, кого он опасается встретить, не сможет его узнать, если случайно заметит. По крайней мере, пока не столкнется с ним нос к носу. Для такого случая он натянул шляпу поглубже на нос.

«Ты собрался здесь задержаться, Мэт?» - рваный кафтан некогда голубого цвета, который носил Ноал знал лучшие времена, впрочем, как и он сам. Сутулый, седовласый старик со сломанным носом сидел на корточках у подножия камня, ловя с берега рыбу на бамбуковую удочку. Большей части зубов у него не хватало, и, время от времени, он нащупывал языком эти бреши, словно поражаясь своему открытию. – «Довольно прохладно, если ты не заметил. Все думают, что в Эбу Дар всегда тепло, но зима везде зима, и даже в таком месте как Эбу Дар зима кажется холодной, словно в Шайнаре. А мои кости молят об огне. Или хотя бы о теплой попоне. Человек под попоной чувствует себя теплее, когда закрыт от ветра. Ты вообще-то собираешься хоть что-нибудь делать, а не просто пялиться на реку?»