Таким образом, реформа в определенной степени выразила достаточно ярко проявившуюся в 1730-е гг. тенденцию к обюрокрачиванию управления, материализовавшуюся в идее разделения учреждений на обособленные департаменты, в которые выделялись отдельные их функции; сравнительно немногочисленные (2-5) и управлявшиеся единоличным директором. И это, как и тенденция к свертыванию коллегиальности, прослеживается во всей истории административных изменений в 1730-х годах, а особенно ярко — в создании Генерал-берг-директориума, заменившего Берг-коллегию. Реформа в этой своей грани отразила ведущее направление административного развития России в XVIII в., обуславливаемого господством самодержавия, была сравнительно удобна и долго сопротивлялась возврату к старому.

Несмотря на то что возврат к петровской структуре управления был провозглашен Елизаветой, переписка о ее восстановлении шла 16 лет; экспедиции были упразднены только в 1751 г., а новая структура, восстанавливающая многочисленные конторы, введена в 1757 г. Но уже в 1763 г. новая Воинская морская комиссия фактически восстановила прежние принципы и даже структуру 1732 г.

Носителем вышеуказанной идеи, по всей вероятности, был А. И. Остерман, частично попытавшийся реализовать ее в департаментской реформе Сената в 1730 г.; очевидно, влияние главы ВМК отразилось и в указанной реформе Адмиралтейской коллегии. 21 августа доношение было утверждено императрицей. Ликвидация излишних звеньев, постоянство состава контор и управления ими значительно повысили ответственность адмиралтейских управленцев, позволив разгрузить ее центральный орган — собственно коллежское собрание, решавшее все основные дела. Вместе с тем, будучи одним из первых удачных мероприятий в области реформ учреждений, осуществленных по плану А. И. Остермана, в некоторых чертах она предвосхитила екатерининские и даже александровские реформы, наметившие и реализовавшие тенденцию к созданию министерской системы управления, построенной на жестких бюрократических принципах.

Несмотря на то что императрица существенно изменила состав кандидатов в члены коллегии, назначенный Сенатом, утвержденный ею состав был почти полностью русским: генерал-кригс-комиссар — М. М. Голицын-младший; советники — Василий Урусов и 3. Мишуков; генерал-экипажмейстер — Тран; генерал-интендант — Александр Головин (обер-цехмейстер сразу не был назначен). Президентом коллегии был назначен Н. Ф. Головин — явная креатура Би-рона и Остермана[104].

Кроме того, есть сведения, что последний пост Остерман готовил отчасти и для себя. Это подтверждается и ликвидацией контролирующего звена — должности прокурора коллегии: « .в комиссии Остерман главным находился, он надеялся на любовь и покровительство себе герцога Бирона, уповал быть президентом, и для того усилил комисских членов, чтобы вице-президенту и прокурору впредь не быть .». Остермана, очевидно, привлекал не столько пост главы коллегии, сколько чин генерал-адмирала, позволявший ему подняться на верхние ступеньки Табели о рангах, что он и попытался реализовать в царствование Анны Леопольдовны.

Подводя итоги обозрению флотских проблем и работы Воинской морской комиссии, следует отметить, что:

1) С завершением основных работ комиссии можно считать формально реализованной ту программу пересмотра состояния армии и флота в целом, которая была намечена в проекте январского манифеста 1727 г.

2) Ревизия вооруженных сил в целом в единой комиссии с четко поставленными социальными целями была заменена раздельным анализом проблем армии и флота в отдельных комиссиях, заключенных в узковедомственные рамки, не выходящих на общебюджетные проблемы.

3) Несомненно, что работа сухопутной комиссии оказала существенное влияние на появление и работу морской.

4) Более значительную роль в работе морской комиссии с самого начала играли чисто военные и технические проблемы, связанные с флотом.

5) Необоснованным представляется тезис об упадке флота, определяемом только по формальному критерию снижения боевой мощи флота в результате принятия новых штатов, приписываемому влиянию Остермана, руководившего комиссией, и явившемуся проявлением «бироновщины» во флоте. Как мы видели, большинство решений комиссии были прямой реализацией предложений флагманов русского флота, и многие из них были оформлены задолго до этого в доношениях главы Адмиралтейской коллегии П. И. Сиверса. Остерману, вероятно, принадлежала лишь заслуга согласования их между собой и оформления.

6) Влияние Остермана, очевидно, в большей степени проявилось в реформе управления флотом, отразившей ведущую для 1730-х годов тенденцию к созданию достаточно эффективных и рационально организованных бюрократических структур с постепенным вытеснением принципов коллегиальности единоначалием, – тенденцию, соответствующую основной линии развития государственных органов в самодержавной стране.

Одиннадцатого ноября 1740 г. Остерман набросал план действий новой правительницы: первым делом дать инструкции российским послам в Европе, прежде чем в места их аккредитации придет информация «от чюжестранных министров»; самих же иностранных дипломатов надлежало официально известить о перевороте. Для предотвращения сбоев в работе государственной машины надо было немедленно утвердить все «милостивые указы» Бирона и издать распоряжение об «отправлении дел по прежним указам и регламентам». Кроме того, Остерман советовал принцессе сразу же взять к себе «малиновую шкатулу» с письмами покойной императрицы и распорядиться о захвате бумаг регента, что было осуществлено исполнительным Манштейном.

Для Анны Леопольдовны была составлена Остерманом и более обширная записка на немецком языке, содержавшая перечень важнейших задач текущей и перспективной политики. Опытный министр подчеркнул достоинства правительницы (ее любовь к правосудию, «врожденное милосердие» и «страх Божий»); затем он рекомендовал 22-летней великой княгине лично не менее 4 дней в неделю собирать заседание «Совета» с участием не только членов Кабинета, но и представителей Сената, Военной коллегии, Синода. Но и мнениям специалистов не стоит, однако, слепо доверять: правительнице придется самой «все выслушивать и все исследовать».

Остерман наметил для Анны целую программу преобразований: прежде всего — составить, наконец, описание государственныхдоходов и расходов, разобраться с недоимками, для этого провести новую ревизию-перепись; «истребить» легковесные медные пятаки. Для улучшения работы администрации необходимо было составить новые штаты и увеличить жалование служащим.

Министр осторожно предлагал некоторые новшества: не стоит ограничивать срок пребывания на своем посту воевод двумя годами, чтобы они не «прокладывали запрещенные пути» в целях быстрого обогащения; кабаки разумнее не сдавать на откуп, а передавать в городское управление. С целью повышения доходов Остерман предлагал начать экспорт уже вполне конкурентоспособного русского оружия и ввести свободную торговлю с Китаем; для укрепления боеспособности армии - регулярно проводить смотры дворян-помещиков и поощрять не пользовавшуюся популярностью службу на флоте. Завершал записку внешнеполитический раздел, где опытный дипломат советовал избегать тесного сближения с какой-либо державой, а прежде всего — преследовать «свои особенные фундаментальные выгоды».