Падение значения Сената отразилось и в участии в его работе представителей «сановной» группы: с марта по август 1731 г. его посещали в среднем 3,05 человек в заседание. Да и эта цифра была достигнута в основном за счет стабильного посещения дисциплинированного И. Ю. Трубецкого, присутствия А. М. Черкасского и П. И. Ягужинского по своей генерал-прокурорской должности. В. В. Долгорукий в общей сложности посетил 33% заседаний (1730 г. — 37%); Д.М.Голицын — 18,6% (1730 г.— 42,6%); Г.И.Головкин — 3 заседания (1730 г. — 37,4%); А. И. Остерман — 7% (1730 г. — 21%); А. М. Черкасский — 37,6% (1730 г. — 38,3%). Посещения Головкина и Остермана были связаны с судом над Румянцевым, присягой наследнику в декабре, а Остермана — еще и с обсуждением нового таможенного тарифа в Сенате и другими делами комиссии о коммерции.

В целом заседания Сената в 1731 г. стали более частыми: с марта по декабрь — 1 заседание в 1,68 дня против 1 заседания — в 2,35 дня в 1730 г. за аналогичный период; однако число присутствующих уменьшилось — 6,8 чел. против 9,33 чел. в среднем на заседании в 1730 г[49]. Окончательный упадок Сената был связан с теми акциями конца года, предпринятыми окружением Анны Иоанновны, которые довершили победу немецкой группировки — с созданием Кабинета министров, переездом двора в Петербург и присягой наследнику.

Хронологическая их близость дает основания для предположения об их изначальной согласованности между собой.

Уже в течение года появляются сведения о каких-то функционирующих помимо Сената советах. Маньян 17 мая называет даже состав подобного совета: Бирон, Левенвольде, Головкин, Ягужинский, кн. Черкасский, Остерман; о подобном совете он сообщает и 12 июня[50].

Кабинет министров или Кабинет ее императорского величества в составе Г. И. Головкина, А. И. Остермана и А. М. Черкасского был создан только указом 18 октября[51]. Бирон сообщает, что манифест об определении наследника престола был написан Остерманом спустя два-три дня после учреждения Кабинета.

Сенатское решение предполагало пересмотр вопросов финансирования армии, что было делом достаточно сложным; единократное снижение подати было провести легче, хотя это решение и предлагалось, и принималось еще до того, как была изыскана сумма для компенсации армии финансовых потерь (вопрос о компенсации был поднят только на заседании 6 апреля[52]).

Наследие программ предыдущих царствований можно выявить и в серии решений Сената: 6 апреля было принято решение о продолжении работы над новым Уложением, которая должна была протекать в узкобюрократических рамках: в первую очередь должны были готовиться считавшиеся, видимо, основными, сводные с указами главы в самих коллегиях (Вотчинная — в Вотчинной; по уголовным преступлениям — в Юстиц-коллегии)[53]. 17 апреля в связи с доношением Геннина был поднят вопрос о приватизации уральских казенных металлургических заводов[54], поставленный еще при Петре и решенный лишь в 1739 г.

13 апреля были заслушаны предложения Комиссии о коммерции, о службах купцов, очевидно, бывшие одним из первых вариантов одноименного указа 28 июня 1731 г.[55], что также было в определенной степени и ответом на дворянские требования. Обсуждение вопроса о сбавке подушной на треть и связанной с аналогичным шагом в 1728 г. компенсации потерь армейского бюджета за счет расширенной эмиссии медных пятикопеечников на 1 млн. руб. поставило вопрос о монете в целом и о стабилизации денежной системы. 14 апреля « .имели рассуждение о делании платов и вы-мене из народу медных денег и постановили рассуждать о том еще впредь .»[56]. Очевидно, на подобную постановку вопроса могло оказать влияние и рассмотренное 10 апреля доношение Г. Фика о серебре[57].

Таким образом, несмотря на то что сенаторы, вовлеченные в противоборствующие группировки, озабоченные сохранением личных позиций во власти и захваченные волной текущих дел по внутреннему управлению, не оформили внутриполитический курс в конкретную и последовательную программу, однако важнейшие черты его уже определились: 1) отмена майората; 2) некоторое облегчение повинностей крестьян и купцов, 3) предполагавшее и изменения в военной политике; 4) стабилизация монетной системы; 5) продолжение работы над составлением нового Уложения; 6) возможная приватизация казенной металлургической промышленности.

Итак, 1 июня 1730 г. при непосредственном участии Остермана появилась серия из шести именных указов («Об учреждении комиссии для рассмотрения состояния армии, артиллерии и фортификации и исправления оных»; «Об учреждении Комиссии для сочинения штата коллегиям и канцеляриям»; «О решении дел судьями по чистой совести, согласно с данною присягою, не смотря на лица сильных» («О правосудии», как записано в журнале Сената[58]); «О немедленном окончании начатого Уложения .»; «О разделении Сената на департаменты и назначении каждому особого рода дел»; «О подаче ЕИВ-ву в каждую субботу двух рапортов»[59]), которую, как представляется, можно рассматривать как именно такую относительно продуманную и последовательную программу внутренней политики, которая так и не была сформулирована в первые месяцы в Сенате.

Поскольку прямых свидетельств об обстоятельствах составления этой программы не сохранилось, немаловажное значение приобретает решение проблемы авторства Остермана, степени оригинальности программы и логики ее составления и появления.

Отсутствие журналов Сената за вторую половину мая не позволяет решить вопрос о степени его участия в оформлении программы, но 1) отсутствие попыток поднять вопрос о ее необходимости на заседаниях в предшествующий период; 2) оформление ее серией именных указов; 3) неосведомленность о них Сената до заседания 2 июня, на котором она была зачитана, свидетельствуют в пользу того, что инициатор ее создания находился, очевидно, вне Сената. Дополнительным аргументом в пользу этого служат и оба указа, оформляющие реформу Сената, с очевидностью ограничивающие его прерогативы.

Логично, таким образом, поставить вопрос об авторстве А. И. Остермана или, во всяком случае, о значительной его роли в оформлении этой программы. На это косвенно указывает и то, что департаментская реформа Сената открыла собой цепь преобразований административных структур по департаментскому принципу (реформы Адмиралтейской и Военной коллегий, в первой из которых несомненно влияние Остермана, бывшего главой Воинской морской комиссии), а также настойчивые его попытки вернуться к департаментской структуре высшего органа власти в 1740 г. Но, признавая его вероятную роль в оформлении программы, не нужно забывать о логике ее складывания, а следовательно, и о степени ее оригинальности.

Содержание этой программы Остермана сводится к пяти основным моментам: 1) возможная реформа армии в связи с потребностью сокращения расходов на нее с целью снижения налогов на крестьянство при одновременном решении наиболее назревших военных проблем; 2) пересмотр штатов государственных учреждений, направленный на рационализацию и упорядочение их работы с вероятной целью определения в конце концов общей суммы расходов на них и возможного ее сокращения; 3) декларация в указе о правосудии необходимости справедливого и равного суда; 4) продолжение работы над составлением нового Уложения; 5) реформа Сената. Первые два пункта этой программы могут рассматриваться в единстве, обусловленном необходимостью приведения в порядок государственного бюджета.