Общенародный язык сохраняет основную метафору: подлежащим может являться предмет живой и неодушевленный предмет, один и тот же глагол, или прилагательное может выступать как сказуемое; все абстракции идеального мира в большинстве языков разделяются на мужчин, женщин и сексуально неоформившихся детей, поэтому имеет смысл деление на роды: мужской, женский и средний.

Далее житейский опыт сохраняется и в более сложных формах так называемой народной мудрости: в пословицах, притчах, баснях, сказках и т.п. Но не все они охватывают организационный опыт, они тяготеют к распространению через рамки отдельных отраслей жизненной практики и мысли.

Современное мышление и идея всеобщего единства организационных методов

Современное мышление: обывательское и научное, всячески избавляет себя от неприятно-чуждой себе точки зрения (единство организационных методов). Прежде всего, само понятие «организация» прилагается только к живым существам и их группировкам. Даже технические процессы производства не признаются организационными. Что же касается продуктов стихийных сил природы, то здесь живой «организации» противопоставляется мертвый «механизм» как нечто иное, отделенное непереходимой пропастью. Но если внимательно исследовать, то, как применяется в науке понятие «механизма», про пропасть немедленно исчезает. Каждый раз, когда в живом организме удается объяснить какую-нибудь его функцию, она уже рассматривается как механическая. Например, дыхание, деятельность сердца долго считались самыми таинственными явлениями жизни; когда удалось понять их, они стали для физиологии просто «механизмами».

«Механическая сторона жизни» - это все то, что в ней объяснено. «Механизм» - понятая организация, и только. Машина потому «не более как механизм», что ее организация выполнена людьми и, значит, принципиально известна. И собственное тело – «не простой механизм» для современного человека по той же самой причине, по которой часы для дикаря или младенца – не мертвая тишина, а живое существо. Механическая точка зрение и есть единая организационная точка зрения.

Но все-таки работы в направлении организационной точки зрения велись философами, которые были проникнуты духом специализации. Им удалось создать две теории:

1. Кантианская принимает, что все единство схем и методов зависит исключительно от познающего субъекта. Она субъективна, т.к. человек может мыслить только в определенных формах, которые изначально свойственны самой природе его познавательной способности. Говоря словами Канта, человек «предписывает природе законы», но только в том смысле, что это законы его собственного познания, от которых он не может уклониться, их рамок которых он не может выйти; он укладывает в них опыт, потому что ими он сам ограничен, иных не имеет. Все происходит во времени, в пространстве, в причинной связи и т.п., но это только «кажется», только «феномен» (видимость, явление); эти «формы» заключаются в самом человеке, субъекте, а не в вещах «самих по себе», не в объекте. Такова основная теория старой «гносеологии», теории познания.

2. Другая точка зрения на объединяющие схемы можно назвать «филологической» или «символической». Она сводит происхождение этих схем к языку, к словам и выработке сходных обозначений или символов для разных областей опыта. Пример, «одно и то же уравнение – Лапласовское – встречается в теории Ньютоновского тяготения, в теории движения жидкостей, в учении об электрическом потенциале и др. Эти теории кажутся точно скопированы одна с другой, они взаимно совещаются и поясняются, они заимствуют друг у друга свой язык. Здесь главное заключается в том, что не ставится вопрос, почему же одна отрасль опыта может заимствовать у другой ее язык и почему «термины» приобретают такую силу. Иногда применение общих терминов только вредит пониманию и ясности. Общий язык вынуждается единством организационных методов или форм и выражает его.

Историческая необходимость и объективные предпосылки тектологии

Жизненное несовершенство или противоречие специализации целые века не ощущалось человечеством, потому что не сказывалось в существенных практических неудобствах. Те организационные задачи, которые ставились жизнью, успешно разрешались на основе специализации, потому что это и были задачи частичного характера.

Общество, построенное на разделении труда и на обмене, не представляющее организованной системы труда в своем целом, и не может ставить свои задачи в ином масштабе, как частичном. Это понятно по отношению к каждому из миллионов отдельных хозяйств или предприятий. Существует и организация государственная, задачи которой формально относятся к обществу в целом. Но и они всегда ставятся в специализированном виде, как военная, финансовая, полицейская и т.д. И науки, систематизирующие организационный опыт общества, не могут при таких условиях понимать своих задач в универсальном масштабе.

Но чем больше общество растет и развивается, тем сильнее и болезненнее для него сказывается его неорганизованность в целом. Гигантская масса живых активностей, в нем непрерывно накопляемая, все труднее и все менее совершенно сохраняет свое равновесие. Острые, хронические болезни социальной системы – бедствия ожесточенной конкуренции, кризисы местные и мировые, возрастающая напряженность борьбы между нациям из-за рынков, безработица, беспощадные классовые конфликты – все это вместе образует грандиозное расточение общественных сил и создает атмосферу всеобщей неуверенности в будущем. Это грозные проявления общих дезорганизационных процессов, и борьба с ними при помощи методов частичного характера, какими располагает специализация.

Таким образом, сам исход жизни все настоятельнее и неуклоннее выдвигает организационные задачи в новом виде – не как специализированные и частичные, а как интегральные.

Этот процесс выражается в колоссальном росте предприятий, с одной стороны, и классовых организаций – с другой. Из массы предприятий индивидуальных наиболее устойчивыми среди общей социальной неуравновешенности оказываются наиболее крупные; они поглощают другие предприятия и расширяются еще больше. Акционерная система, а затем синдикаты и тресты продолжают эту тенденцию гораздо дальше. Существуют предприятия с сотнями тысяч работников и служащих, которые охватывают целую отрасль промышленности огромной страны или даже несколько отраслей, прежде отдельных. Организация же разных общественных классов – политические, культурные и иные – развиваются еще быстрее, частью уже выходя из государственно-национальных границ и становясь международными, мировыми.

Представление о необходимости перехода к интегрально организации общественного процесса завоевывает шаг за шагом почву в сознании мыслящих элементов, специально же – экономистов, социологов и политологов, а также самых различных общественных классов.

Можно увидеть насколько новая задача несоизмерима со всеми, какие до сих пор ставились и разрешались. Всю сумму рабочих сил общества - десятки и сотни миллионов разнообразно дифференцированных единиц – придется стройно связать в один коллектив и точно координировать со всей наличной суммой средств производства – совокупностью вещей, находящихся в расположении общества; причем в соответствии с этой огромной системой должна находиться и сумма идей, господствующих в социальной среде, иначе целое оказалось бы неустойчивым, механическое единение перешло бы во внутреннюю борьбу.