Вот чрезвычайно обычная ошибка – внушение детям стыдливости, а подросткам целомудрия в виде норм абсолютного характера. Этим до крайности обостряются кризисы полового развития: к потрясениям физиологическим прибавляются ломка нравственного скелета.

Воспитание должно вообще стремиться к наибольшей гибкости и эластичности дегрессивных форм юной психики. Средства для этого могут быть разные, одно из них – ранее внесение историзма в систему обучения, притом историзма возможно более живого и наглядного. Мысленно переносясь в культурную жизнь далеких эпох прошлого и чуждых народов, ребенок приучается, по крайней мере частично, укладывать свой опыт в иные рамки, чем те, которые для него самого вырабатываются средой и даются школой. Это препятствует полному окостенению усвоенных идей и норм, облегчает их преобразование, когда оно понадобится.

В организациях людей функцию «скелета» выполняет так называемая «формальная» их сторона. Для стихийно создавшихся экономических организаций, каковы «общества» в социологии, это господствующие идеи, нормы, учреждения; для организаций, устраиваемых сознательно, каковы в наше время частные предприятия, союзы, партии, научные учреждения и т.п., это – официальные программы, уставы или правила распорядка и проч. Редко при выработке форм задумывались о степени эластичности этих форм, о легкости их вариаций с дальнейшим ростом и развитием системы. Обыкновенно принимаются в расчет только прочность форм и их соответствие непосредственным задачам организаций.

Отношение эгрессии и дегрессии

С широко теоретической точки зрения и эгрессия, и дегрессия – частные случаи асимметричной связи, т.е. всецело лежат в пределах принципа системной дифференциации. Там, в человеческом организме функция нервной системы и функция кожи рассматривается физиологией как результат «специализаций», между тем как первая из них имеет характер вполне эгрессивный, вторая – дегрессивный.

Положение, согласно которому «эгрессивная разность в однородной среде возрастает», есть частный случай принципа расхождения. Когда две части системы приобрели достаточную раздельность и различаются между собою по организационному уровню, то их расхождение возрастает, пока среда одинаково для них благоприятна или одинаково неблагоприятна; чтобы изменять в другую сторону соотношения их уровней, требуются специальные воздействия извне, как требуются они для того, чтобы прекратить всякое иное расхождение.

«Ограничительная тенденция дегрессии» находится в такой же связи с принципом расхождения. Это именно не что иное, как расхождение двух частей единой системы по степени их пластичности. Как там неодинаковый исходный уровень организации, так здесь неодинаковая пластичность частей системы обуславливают неравное влияние среды: не в равной мере утилизируются ее благоприятные моменты, не в равной мере проявляется отрицательное действие неблагоприятных.

Таким образом, эти два организационных типа отнюдь не противоположны один другому. Их соотношение лучше всего для нас выяснится на случаях, где они реально соединяются. Из них особенно важный и интересный – «авторитарные» формы социальных комплексов.

«Авторитет» - это не просто эгрессивный центр какой-нибудь организации людей, не просто фактический руководитель. Патриарх библейских времен – первый тип «авторитета» - не только руководил практической жизнью всей общины, за ним признавалось всеми особое право на это, он был властью, его роль фиксировалась в понятиях и нормах общинной идеологии, в мышлении общины и ее обычае или морали. Очевидно, это – эгрессия, соединенная с дегрессией; непосредственная связь организации здесь закреплена идеологическим скелетом, он придает ей величайшую прочность. Отсюда возникает целый ряд интересных вне нашей точки зрения совершенно не объяснимых фактов.

Там, в патриархальных общинах нередко, разумеется, случалось, что старый патриарх, обремененный возрастом, уже не был способен руководить всей трудовой жизнью общины, а то и прямо впадал в детство. На смену ему выдвигался другой глава-организатор, который и выполнял его прежние практические функции. Прежняя эгрессия сменилась новой, но идеологический скелет ее не так-то легко разрушается: он слишком прочен, слишком укреплен. Старей остается для родичей, даже для его фактического преемника, фигурой центральной, высшей, почетным главой общины.

Он играет в ее сплочении приблизительно такую же роль, как еще недавно, а может быть, иногда и теперь, знамя в сплочении боевого коллектива.

Дело идет и дальше. Идеологический скелет остается даже тогда, когда старый патриарх уже умер. Его заветам продолжают повиноваться, на его волю ссылается его преемник. Он умер, но его руководящая власть, его «авторитет», сохраняется, и при том как высший по сравнению с авторитетом его преемника. А когда умрет и этот, его авторитет в свою очередь удерживается тоже как высший по сравнению с авторитетом третьего, который его заменил, и т.д. Получаются мнимые символические авторитеты религиозных мировоззрений.

Другого ряда комбинация эгрессии с дегрессией – система матери и ребенка, которым она беременна. Тело матери для него – определяющее условие жизни и развития, эгрессивный центр, которому то и другое подчиняется, но вместе с тем оно – защитительная оболочка, отделяющая ребенка от разрушительных воздействий среды, его живая одежда, его внешний «скелет». Как совместить то и другое?

Загадка решается просто: две разные тектологические формы относятся к разным специфическим активностям. Эгрессивная роль матери здесь лежит в сфере питания, т.е. извлечения и доставки из внешней среды вещество и энергии, необходимых для поддержания и роста жизни, в этом отношении тело матери организовано, разумеется несравненно выше, чем тело ребенка, которое даже не способно самостоятельно работать в данном направлении. Роль же оболочечная, защитительная связана с пластическими, формировочными процессами жизни ребенка: они идут с такой интенсивностью, что его тело, непрерывно изменяющееся в строении, было бы слишком неустойчиво под враждебными действиями стихий, слишком «нежно» для них. С этой стороны ткани матери следует признать ниже организованными, чем ткани ребенка.

Какого же рода связь между мировой эгрессией и мировой дегрессией? Легко видеть, что это – параллелизм. Мировая эгрессия развертывается в последовательном подчинении природы человеком; мировая дегрессия закрепляет каждый шаг этого процесса, определяя и фиксирую его в пространстве и времени.

Чтобы изобразить наглядно основные организационные схемы, условимся обозначать объединяемые элементы-комплексы кружками, причем если нам надо сопоставить высшую и низшую организованности, то первая будет выражаться белым, вторая – черным цветом кружка; связку будет символизировать простой черточкой.

Тогда простейшая ингрессия будет иметь такой вид: