Там, где вмешивается человек, природа не перестает делать свое дело. Судьба комплекса, который он стремится сохранить или устранить, определяется по-прежнему всей суммой условий, всеми воздействиями среды, а усилие человека – только одно из слагаемых этой суммы. Поэтому чрезвычайно часто, когда оно направлено к сохранению комплекса, например, к поддержанию жизни домашнего животного или полезного растения, рядом с этим со стороны стихийной среды выступает какое-нибудь неблагоприятное условие, ведущее к отрицательному подбору; животное или растение погибает, например, от неожиданной болезни, от нападения хищников, внедрения паразитов и т.д.

Другой момент, ограничивающий уже не только успешность, но и саму точность направления, саму планомерность действия этого механизма, есть то, что мы назовем его «репрезентативным» («представительным») характером. Человек знает, что он хочет выбрать, тем не менее может на деле выбирать не это, а другое. Самая простая иллюзия – отделение муки от отрубей и других примесей с помощью сита. Частички муки отличаются определенной величиной – это только одна из характеристик, в данном случае сама по себе даже наименее интересная для людей. Но подбирать непосредственно все нужные физические и химические качества наша техника не умеет, а подбирать ту или иную величину она может, для чего и служит орудием сито: типичный инструмент подбора, задерживающий все, что больше размером его отверстий, пропускающий все, что меньше их. Метод подбора здесь не прямой, а косвенный, через посредство одного элемента – признака, выступающего как бы представителем прочих, их «репрезентирующего». Отсюда и название – репрезентативный подбор. И по мере расширения основы подбора результаты его становятся более точными все более соответствующими задаче. Это моет рассматриваться как общее правило, как практический и теоретический принцип в применении подбора: чем шире основа процессов подбора, тем определеннее, строже его результаты. Развитие знания должно направляться в сторону выработки наиболее точных и строгих репрезентирующих характеристик, - в этом смысл всех научных классификаций.

Познавательный подбор

Мы рассматривали подбор как метод практический в трудовой жизни людей, и как метод объяснительный, основанный на применении схемы практического – в познании. Но подбор для теоретической деятельности – не только объяснительная схема, а и непосредственно применяемый в самой технике этой деятельности прием. Человек не только оперирует понятием подбора для объяснения тех или иных фактов опыта, но и выполняет планомерных подбора над понятиями. Объяснение.

Математика часто пользуется методом доказательства, который состоит в том, что пересматриваются и одна за другой отвергаются разные возможности, пока не остается всего одна, которая тога и принимается как выражение действительности. Это также прямой подбор понятий или, вернее, их комбинаций. В сущности, человеческое мышление постоянно работает по этому способу.

Самым элементарным выражением этого процесса служит логический закон «исключение третьего», который говорит: «всякий предмет мышления есть либо А, либо не-А, и не может быть тем и другим одновременно.

Для принципа подбора, можем брать примеры троякого рода: во-первых, заведомо верные, т.е. такие, где результаты применения организационной схемы были подтверждены жизнью и опытом; во-вторых, заведомо неверные, т.е. уже опровергнутые построения и попытки; в-третьих, только еще подлежащие проверке, т.е. чужие или свои построения теоретческого или практического характера, еще не подтвержденные и не опровергнутые окончательно.

А) Гедонический подбор

Рассмотрим специальную область прогрессивного подбора, чтобы показать, каким образом применение полученной схемы ведет к преобразованию такой древней жизненного важной науки, как психология. Комплексы сознания, как и всякие иные, могут быть исследуемы с точки зрения их положительного и отрицательного подбора, но для этого нужно определить, каковы в психике непосредственные проявления этого подбора.

Для нас пока будет достаточно той, более или менее общепризнанной концепции, согласно которой факты сознания «параллельны» некоторым изменениям в центральной нервной системе, или связаны с ними «однозначащей функциональной зависимостью», тот и другой термин обозначает одно и то же, ибо при огромном несходстве психических и физиологических фактов их «параллелизм» есть постоянная функциональная зависимость. Возникает форма вопроса: какие психические явления соответствуют возрастанию энергии центрального нервного аппарата, перевесу в «органах сознания» ассимиляции над затратами, какие – понижению энергии, перевесу дезассимиляции.

Так как всякий процесс в центральном нервном аппарате, за исключением чисто идеологического случая полного энергетического равновесия, заключает в себе момент повышения или понижения энергии этого аппарата, то и всякий факт сознания должен заключать в себе искомый коррелятив положительного или отрицательного подбора в центральном нервном комплексе. И так как повышение и понижение энергии относительно противоположны, то можно представить две стороны или тенденции, способные взаимно уменьшать или нейтрализовать друг друга. Коррелятив, который отличается полярной двусторонностью, есть так называемый «чувственный тон», свойственный психическим фактам, или окраска удовольствия – страдания. Чувственному тону свойственен наиболее ясный количественный характер, благодаря которому самые несходные психические переживания могут практически соизмеряться со стороны удовольствия или страдания, их сопровождающего.

Полагают (многие физиологи, а из философов особенно Авенариус), что жизненно-идеальное состояние центрального нервного аппарата есть абсолютное энергетическое равновесие между его усвоением и затратами; что удовольствие выражает приближение к этому состоянию, а страдание соответствует удалению от него, причем безразлично, в какую сторону.

В этой схеме оказывается, что психофизиологическая связь оказывается уже не однозначащей: одинаковое психическое выражение получают два взаимно противоположных физиологических процесса. Затем легко раскрывается двойная биологическая несообразность. Во-первых, возрастание энергии центрально-нервного аппарата, которое увеличивает сумму его сопротивлений и активностей и, следовательно, представляет изменение непосредственно полезное для жизни, соединяется в одних случаях с чувством биологически страдания, в других – с чувством удовольствия, тогда как признается, что биологически страдание соответствует изменениям непосредственно вредным для жизни, удовольствие – непосредственно полезным. Во-вторых, если перевес ассимиляции или дезассимиляции (по терминологии Авенариуса – «жизнерадостность») остается равномерным, то никакого чувственного тона возникнуть не должно, - а между тем энергия системы продолжает либо возрастать, либо уменьшаться на известную величину в каждую единицу времени; это, очевидно, может иметь огромное влияние на судьбу организма, а для психики будет оставаться безразличным, не породит ни удовольствия, вызывающего в организме стремление удержать данное состояние, ни страдания, вызывающего стремление прекратить его.