Кризис в России 1998 г. вскрыл ситуацию, когда европейские банкиры хеджировали свои позиции в российских банках, испытывая дисбаланс из-за экспортных поставок своих клиентов.

Европейские банки переложили свои риски на российских коллег, которым в свою очередь передать их было уже некому из-за неразвитости срочного рынка - отсутствия спекулянтов, готовых принять на себя такие риски. Год 1998-й показал, что отсутствие в России спекулятивного капитала на срочном рынке - это катастрофа для отечественных банков. Кроме того, это препятствует импорту иностранных инвестиций в Россию. Конечно, данному утверждению можно оппонировать, приводя пример рынка FORTS и других срочных рынков, успешно работающих в России. Но насколько объемы торгов на этих рынках и ассортимент инструментов сопоставим с внешнеторговым оборотом в России, особенно с импортом и инвестиционными потоками? Ответить на этот вопрос сложно, поскольку не существует единых показателей, выявляющих соответствие уровня развития национальных срочных рынков потребностям экономики. В то же время банки в состоянии резко увеличивать объемы операций на срочном рынке, однако результатом может стать крах при резкой девальвации национальной валюты.

Регуляторная проблема присутствия банков на срочном рынке в России и странах СНГ остается актуальной. В связи с этим российским банкам полезно обратиться к опыту коллег из Германии, экономика которой также зависит от внешнеторгового оборота. Например, в Deutsche Bank Group с немецкой точностью был расписан портфель рисков, подлежащих хеджированию, до 2029 г. И хотя клиентский портфель срочных инструментов был абсолютно непредсказуем, в Deutsche Bank Group пытались отрегулировать не только процентный и валютный риски группы, но и риски, связанные с операциями с акциями. Deutsche Bank Group акцентировала внимание на том, что процентные свопы и валютные деривативы, стали основным инструментом управления ГЭПом группы. Однако понять, что именно происходило внутри Deutsche Bank Group, практически невозможно. Несмотря на то, что немецкий банк в 2001 г. перешел на стандарт отчетности U.S. GAAP, группа предоставляет лишь общие цифры по портфелю деривативов, разделяя его на торговый и неторговый. Отражение операций банков и корпораций с деривативами происходит по 133-му стандарту, который был признан Базель-жим комитетом и IOSCO в июле 2004 г. недостаточно глубоким с точки зрения раскрытия информации. Поэтому инвесторам остается надеяться на то, что немецкий регулятор проследит, чтобы продекларированные Deutsche Bank Group принципы операций на срочном рынке наблюдались на практике.[11]

Американцы при тех же стандартах финансовой отчетности куда более внимательно подходили к раскрытию информации о деривативах, особенно финансовые холдинги. Знаменитая Fannie Мае, специализирующаяся на залоговом кредитовании, могла использовать до 6 видов инструментов хеджирования: процентные и базисные свопы, кэпы, опционы, форварды и валютные свопы. В последние 2-3 года американские компании финансового сектора особый акцент делают на процентных свопах. Постепенно для многих банков и компаний финансового сектора вопрос процентного риска перерос в серьезную проблему, причина - обвальное снижение ставок.

Для того чтобы прочувствовать трагичность стратегии обязательного хеджирования процентных рисков в кредитных организациях, обратимся к статистике по портфелю деривативов Fannie Мае. В течение следующих 30 лет Fannie Мае по состоянию на 1 января 2004 г. должна будет выплатить более 1 трлн долл. Безусловно, к 2034 г. эта цифра изменится, и сегодня она не является показательной. В то же время не может не беспокоить огромная разница между уплачиваемой и получаемой ставкой по классическим свопам. Fannie Мае платила фиксированную ставку, а получала «плавающую». Как известно, за 2000-2003 гг. ставки в США достигли отметки в 1%, и если они к 2008 г не поднимутся, то убытки Fannie Мае по классическим процентным свопам обеспечены. Вот почему стратегию хеджирования Fannie Мае можно считать ошибочной. Упор нужно было делать на базисные свопы, где речь шла об обмене «плавающими» ставками, например ставки по федеральным фондам в обмен на ставки по казначейским обязательствам. Однако специфика бизнеса Fannie Мае, которая работала и работает с закладными, заставляет компанию делать упор на классические свопы. В такой ситуации Fannie Мае остается надеяться на рост ставок в США к 2007-2008 гг. [31]

Но не так интересен пример Fannie Мае, как сама система вмешательства регулятора в стратегии хеджирования компаний финансового сектора США. SEC (американская комиссия по ценным бумагам) ничего не делает, отсутствуют и ограничения со стороны регулятора срочного рынка, кроме технических, конечно. Идея бездействия регулятора сама по себе уникальна, SEC требует от американских компаний детальной информации о том, что именно происходит у них внутри портфеля деривативов, и пояснять любые изменения. Попав из внутренней документации в квартальную отчетность, деривативы раскладывают так, что не остается узких мест, и любой аналитик может быстро оценить убыточность стратегии хеджирования и ее эффективность для компании. Получается, что рынок сам оценивает, что происходит с корпорацией. Тем самым включается механизм саморегуляции, когда менеджеры, понимая, что за состоянием портфеля деривативов следят извне, стараются не давать инвесторам поводов для беспокойства.

Таким образом, в современном финансовом мире политика компаний в области работы на срочном рынке уже не может зависеть от прихотей и желаний инсайдеров, а если компания подпадает под раскрытие информации, то политика по операциям с деривативами должна быть общественно доступной. Вместе с тем срочный рынок выполняет ряд важных с точки зрения экономического развития функций и способствует развитию международной торговли, а также притоку капитала. Поэтому перед регулятором как всегда стоит непростая задача - поставить корпоративные стратегии по хеджированию в такие рамки, чтобы обеспечить безопасность системы в случае кардинальных изменений конъюнктуры и в то же время не помешать росту самого рынка.

3.2 Практический анализ построения стратегии уменьшения риска

на фьючерс на акции РАО «ЕЭС России»

Российский фондовый рынок характеризуется крайней нестабильностью и высокой степенью риска. Инвестирование в первичные активы (акции или паи инвестиционных фондов) на российском фондовом рынке сопряжено с неконтролируемым риском. В мировой финансовой практике одним из способов элиминирования риска является использование различных производных финансовых инструментов и структурных продуктов.

С помощью таких стратегий не всегда могут быть реализованы инвестиционные цели и требования инвестора, в особенности содержащие сложные (нелинейные) целевые показатели доходности и/или ограничения по риску. По этой причине многие российские и международные инвесторы нуждаются в более гибких системах инвестирования в российский фондовый рынок с оптимальной стоимостью структурного продукта и оптимальным соотношением доходности и риска.