В 35 лет Н.И. Вавилов становится руководителем всей сельскохозяйственной науки страны.

В 1926 году его избирают в ЦИК СССР и ВЦИК, в 1926 году он становится профессором, а в 1929 году – академиком Академии Наук СССР и УССР, в том же году Вавилов становится Президентом ВАСХНИЛ. В 1931 году Николай Иванович избран президентом Всесоюзного географического общества, в 1933 - директором Института генетики.

Здесь позволю себе сделать небольшое отступление и рассказать о взаимоотношениях 2 величайших деятелей советской биологической науки: Н.И. Вавилова и И.В. Мичурина.

В 20-х годах каждый разговор об успехах советской сельскохозяйственной и биологической науки начинался и кончался здравицей в честь Ивана Владимировича Мичурина. Из одной газеты в другую кочевали такие словосочетания, как «передовая мичуринская биология», «Мы не можем ждать милостей от природы…» и т. д. памятно и то, как в конце 30-х годов родились словечки «мичуринец», «антимичуринец». Терминология эта, поначалу не очень понятная широкой публике, очень скоро вышла за пределы специальных изданий и научных лабораторий. Школьные учителя на уроках биологии, лекторы-популяризаторы, журналисты на страницах общей прессы быстро растолковали непосвященным, что термин «мичуринец» к термину «антимичуринец» относится так же, как белое относится к черному, рай к аду, мед к дегтю. С годами термины «мичуринский», «мичуринец» приобретали все более политический смысл. В конце тридцатых, в начале сороковых годов слова эти означали уже не только «научно-состоятельный» и «сторонник верного направления в биологии», но также и «политически лояльный». Мичуринизм стал государственным взглядом на биологическую науку и сельское хозяйство, а всякое опровержение или сомнение в доктрине садовода Мичурина рассматривалось как политический выпад. Одним из первых антимичуринцев, то есть противников покойного Ивана Владимировича Мичурина, был объявлен в середине 30-х годов Н.И. Вавилов. Произносились против него в те годы и другие хулы, но сначала разберемся с этой. Вавилов враг Мичурина? Так ли?

Впервые Николай Иванович встретился с Иваном Владимировичем в сентябре 1920 года. В Воронеже только что закончился Всероссийский съезд по прикладной ботанике. Специальный железнодорожный вагон доставил агрономов из губернского Воронежа в уездный Козлов. Делегаты съезда не пожалели о поездке: сад Мичурина, его опыты всех заинтересовали. Но условия, в которых трудился талантливый садовод, заставили даже привычных к спартанской скромности провинциальных опытников развести руками. «Мы вспоминаем убогую обстановку станции в начале революции, убогую избушку, в которой жил и работал один из самых замечательных плодоводов нашего времени. В запущенном саду приходилось с трудом разыскивать замечательные гибриды. Не было рук, чтобу привести сад в порядок», - писал впоследствии один из участников поездки. Автором этих строк был Вавилов. (14, стр. 78)

В том году, когда тридцатитрехлетний саратовский профессор впервые навестил Козлов, Ивану Мичурину было уже шестьдесят пять. Большая часть жизни осталась позади, жизни тяжелой, одинокой, нищенской. В России о его опытах, поисках, сортах знали единицы. Изыскивая средства к существованию, садовод вынужден паять прохудившиеся ведра и принимать в починку пишущие машинки.

Именно в эту тяжкую для Ивана Владимировича пору на помощь пришел Вавилов. Еще в первый свой приезд он познакомился с идеями Козловского самоучки и понял, что перед ним талантливый и пытливый искатель. Когда по документам и письмам начала 20-х годов прослеживаешь отношения двух растениеводов, то ясно видишь цель ленинградского профессора: открыв для себя Мичурина, Вавилов стремится как можно шире распространить известность провинциального садовода. Это очень по-вавиловски: полюбившиеся ему чужие исследования Николай Иванович популяризирует даже охотнее, чем свои собственные. Между ленинградским институтом и плодовым питомником в Козлове идет оживленная переписка, обмен растениями. Николай Иванович составляет перечень всего опубликованного Мичуриным. Он просит садовода написать для журнала итоговую статью и принимает эту статью к печати. Наконец, он направляет в Козлов известного плодовода В.В. Пашкевича опять-таки для того, чтобы тот описал научную деятельность Мичурина.

Но Вавилову этого мало. Мичурин бедствует, необходимо помочь ему практически, немедленно. В начале 1922 года Николай Иванович выступил на Всероссийском совещании по опытному делу с речью, в которой призвал Наркомзем РСФСР кА можно скорее поддержать питомник Мичурина. В Народный комиссариат земледелия отправлено письмо: повод самый уважительный – надо отметить сорок пять лет научной деятельности выдающегося русского селекционера. Послав письмо, Николай Иванович следом сам едет в Москву «проталкивать2 свой меморандум. И вот, наконец, хлопоты завершены. Девятого октября 1922 года коллегия Наркозема принимает решение:

«1. Выдать И.В. Мичурину особый акт, во-первых, с указанием его государственных заслуг, выразившихся в многолетней работе по выведению ряда ценных сортов плодовых растений,…во-вторых, пожизненно закрепляющий за ним земельный участок, на котором расположен его сад.

2. Выделить И.В. Мичурину – 500.000рублей дензнаками 1922 года в его личное безотчетное распоряжение…

3. Поручить Редакционно-издательскому отделу НКЗ собрать и издать труды Мичурина с его биографией и портретом под общей редакцией профессора Н.И. Вавилова…». (14, стр. 80)

Это постановление сыграло важную роль в жизни Ивана Владимировича. Дом и сад его были освобождены от налогов, нужда отступила, а через год он был назначен директором значительно расширенного питомника имени Мичурина. Еще год спустя вышла его первая книга. Во вступлении Иван Владимирович писал, что сводка работ его за сорок шесть лет смогла увидеть свет только благодаря усилиям профессора Н.И. Вавилова. Перу Вавилова принадлежит и тепло написанное предисловие. Незадолго перед тем Николай Иванович вернулся из США, где, меду прочим, навестил садовода Бербанка. Свое предисловие построил он на сравнении труда двух умельцев-самоучек: «Условия труда русского оригинатора неизмеримо труднее, но много поразительно сходного в духовном облике того и другого. Оба более сорока лет трудятся над общим делом. Оба пришли к тому, что пути улучшения современных сортов растений лежат в широком привлечении со всех концов земли растительных форм, в широком применении скрещивания их между собой, в скрещивании диких форм с культурными… Как то, так и другой на склоне лет, после полувекового упорного труда продолжают быть искателями, дерзающими идти вперед». (17, стр. 81)

Параллель между русским и американским плодоводами подчеркивал Николай Иванович несколько раз и позже. В январе 1929 года по его предложению в Козлов была послана телеграмма: «Первый Всесоюзный съезд по генетике, селекции, семеноводству и племенному животноводству приветствует советского Бербанка, творца новых форм, полезных для человека, и желает новых сил, здоровья в Вашей ценной для Союза работе». По постановлению съезда телеграмму подписал Вавилов.