Таким образом, подчеркивается вывод о возможности в соответствии с гл. 24 ГК РФ существования как возмездной, так и безвозмездной цессии, а так же акцентируется внимание на необходимость рассмотрения условия договора цессии только в совокупности с другими условиями договора, непосредственно сделки, в рамках и условиях которой происходит уступка права требования.

На основании вышеизложенного подведем небольшой итог. Так как цессия по своей правой природе есть только специализированный в законе механизм передачи объекта гражданских прав – права требования по сделке между кредитором и новым кредитором, в силу которой новому кредитору передаются права требования к должнику, но вместе в переданными правами новый кредитор приобретет права и становится обязанным перед кредитом, предавшим право требования, по условиям совершенной сделки, поэтому и вопрос о признаке возмездности – безвозмездности необходимо рассматривать в рамках сделки, в которой происходит цессия. Если же невозможно установить к какой категории относится договор, послужившим основанием цессии, а так же при отсутствии признака возмездности, договор квалифицируется как дарение, а если еще и сторонами выступают коммерческие организации, то сделка признается недействительной, как противоречащая закону (п. 4 ст. 575 ГК РФ). Здесь же необходимо отметить, что при наличии в договоре цессии условия об оплате преданного права требования, но при отсутствии в течение длительного времени реальных действий хотя бы одной из сторон по оплате (истребованию оплаты) суду следует выяснить, не является ли данное условие договора мнимым (ст. 170 ГК РФ) и не является ли цессия ничтожной в силу безвозмездности, то есть не свидетельствуют ли эти обстоятельства о направленности воли сторон на дарение. На практике в связи с этим встречаются следующие упущения.

По делу А-53-14110/99-С2-29 (вх. Ф.08-902/2000) в договоре цессии было предусмотрено, что АКБ «СБС-Агро» обязуется уплатить Агропромбанку за предаваемые имущественные права уступки требования цену, эквивалентную их действительной стоимости. Однако в материалах дела отсутствовали доказательства исполнения банком данного обязательства, суд эти обстоятельства не проверил и не дал им оценку.[25]

По делу о взыскании задолженности направлено на новое рассмотрение, поскольку не проверил, была ли цессия возмездной и не противоречит ли указанный договор гражданскому законодательству, запрещающему дарение между коммерческими организациями, так как из текста самого договора возмездность произведенной уступки требования не усматривается.[26]

Практические выводы относительно возмездности договора уступки права (требования), сделанные судом, позволяют обратить внимание предпринимателей на обязательность элемента возмездности в договоре цессии, чтобы избежать возможных неблагоприятных последствий в случае признания сделки ничтожной, в силу установления запрета на дарение между коммерческими организациями. В связи с тем, что в гражданском обороте участвуют не только коммерческие организации и граждане, представляется, что признак возмездности является необходимым элементом только при совершении цессии между коммерческими организациями. При совершении сделки, когда одной из сторон выступает субъект не являющийся коммерческой организацией присутствие признака возмездности, для действительности сделки не требуется.

Сделка цессии, фактически представляющая собой акт передачи права, совершаемой во исполнение обязательства по отчуждению права, представляет собой двухстороннее соглашение (договор). Сторонами указанной сделки являются первоначальный правообладатель (первоначальный кредитор) и новый кредитор. Однако возникает вопрос, кем в данном случае выступает должник и почему, законодательство и наука придают необходимости уведомления должника о состоявшейся уступке права требования особый юридический смысл, закрепляя такую необходимость в норме ГК РФ (п. 3 ст. 382)?

Вопрос о правовом положении должника при совершении сделки перехода прав требования раскрывался нами в первом параграфе, когда мы говорили о правовой природе замены стороны в обязательстве. Напомним, что спецификой замены кредитора в обязательстве является то, что законом может быть прямо предусмотрено наличие согласия должника (п. 2 ст. 382ГК РФ), например, только с согласия должника может быть заменен кредитор в обязательстве, в котором личность кредитора имеет существенное значение для должника (п. 2 ст. 388 ГК РФ), тогда как для перехода прав к другому лицу в российской правовой системе не требуется согласия должника, то есть переход прав может проходить без перемены лиц в обязательстве.

Что касается юридически закрепленной необходимости уведомления о, заметьте, состоявшейся уступки права требования, здесь необходимо обратить внимание на следующие моменты.

Уступка обязательна для должника только после получения уведомления о таковой.[27] Исполнение первоначальному кредитору, произведенное им в отсутствие уведомления, считается надлежащим исполнением (даже если первоначальный кредитор не предъявил долгового документа).[28] Однако на действительность сделки уступки требования отсутствие уведомления не влияет.[29] В трех последних предложениях отражены традиционные взгляды цивилистов на юридическое значение уведомления об уступке требования и на его соотношение с самим договором уступки. Указанные точки зрения обозначают нетрадиционную с точки зрения теории обязательственного права ситуацию. Цедент не является кредитором уже с самого момента заключения договора уступки права требования. Однако, если должник исполнит обязательство цеденту (лицу уже не являющемуся кредитором), такое исполнение будет признаваться надлежащим. Как может признаваться надлежащее исполнение ненадлежащему лицу? Пытаясь объяснить такое парадоксальное положение, В.А. Белов в одной из своих статей справедливо заметил, что «в действительности речь в данном случае идет о кредиторской обязанности, то есть не юридической, а обязанности в смысле разумного поведения. Должник, не уведомленный о совершении цессии, никогда не станет (да и не сможет) заявлять требования о том, чтобы ему такое уведомление сделали, ибо отсутствие такого уведомления никаких убытков для него не влечет».[30] В свою очередь кредитор, не исполнивший эту «обязанность», не будет нести перед должником какой-либо ответственности, а лишь несет неблагоприятные последствия несоответствия своего поведения критерию разумности. Таким образом, правильнее говорить не об обязанности, а о необходимости, или бремени, уведомления должника о цессии, то есть характеризовать уведомление термином, не несущем специальной юридической нагрузки.

Единственным субъектом, заинтересованным в уведомлении должника о совершении цессии, является новый кредитор (цессионарий). Это суждение однозначно выводится из норм п. 3 ст. 382, ст. 386 ГК РФ и поддерживается многими авторами такими как, Абовой Т.Е., Кабалкиным А.Ю., Мозолиным В.П., Садиковым О.Н., Новицким И.Б. и другими.

По этой причине следует признать в качестве общего правила о том, что бремя уведомления о совершении уступки лежит на новом кредиторе (цессионарии), должно осуществляться им самостоятельно и за свой счет, если иное не предусмотрено договором уступки требования. Данный вывод так же встречается в современных источниках, однако не как общее, как единственно возможное правило, не знающее исключений.[31]