Однако оказалось, что в виду многочисленных пробелов в законодательстве и бездействия правоохранительных органов осуществить указанные запреты на практике проблематично. Конституционному Суду вскоре пришлось столкнуться с этим, рассматривая конституционность президентского указа о роспуске Оргкомитета Фронта национального спасения. Решение Конституционного Суда было достаточно противоречивым. Отвергнув, содержащийся в Указе термин «экстремистские элементы» Конституционный Суд не предпринял, однако, попыток интерпретировать к данному случаю действующую конституционную норму. В итоге, отказывая исполнительной власти в возможности прямого применения конституционного запрета, Суд оставил весьма опасную нишу для легальной деятельности всякого рода шовинистических, фашистских и прочих антигуманистических организаций крайнего политического толка, многие, из которых в последствии достаточно однозначно проявили себя в событиях осени 1993 года.

Среди многих причин, усугубивших указанный политический кризис определённую роль сыграло и решение Конституционного Суда по поводу апрельского референдума 1993 года. Рассматривая постановление Съезда народных депутатов Российской Федерации, Суд, как и в ряде предыдущих случаев, когда вопрос имел острый политический оттенок, принял в буквальном смысле половинчатое решение.

В решении от 27 мая 1993 года по делу о проверке конституционности постановления Съезда народных депутатов Российской Федерации «о мерах по обеспечению свободы слова на государственном телерадиовещании и в службах информации» Конституционный Суд довольно не ловко уклонился от оценки наиболее спорного и политически острого положения о так называемых наблюдательных советах.

Пожалуй, наибольшую «уклончивость» в первый период своей деятельности Конституционный Суд проявил в деле о проверке конституционности правовых актов Мордовии, касающихся упразднения поста Президента Мордовской ССР. Ни для кого не было секретом, что противостояние двух ветвей власти в Мордовии было лишь отражение аналогичной борьбы политических сил на федеральном уровне, где 6 Съезд и Верховный Совет делали агрессивные и отчаянные попытки подмять исполнительную власть, затормозить реформирование общества, вернуться к прежней модели советской системы, используя, кстати, все ещё сохранявшийся в Конституции тезис, что внешний представительный орган может всё. Мордовия была как бы пробным шаром в большой политической борьбе, полигоном, возможного реванша оппозиций. Верховный Совет Мордовии, не очень-то затрудняясь с обоснованием своих действий, без перевыборов и референдума просто упразднил пост Президента республики задолго до истечения его полномочий, абсолютно проигнорировав, что Президент был избран всенародным голосованием. Как бы не заметив абсолютно очевидных нарушений основных принципов Конституционного Строя Российской Федерации – народовластие, единство системы государственной власти, разделения властей, разграничения предметов ведения между федерацией и её субъектами, Конституционный Суд посчитал, что данный вопрос – прерогатива самой республики, и прекратил производство по делу.

Почти в след за этим делом Конституционный Суд Российской Федерации принял ещё одно постановление в пользу региональной представительной власти. оно касалось решения Челябинского областного Совета народных депутатов о назначении выборов главы администрации. Пока прежний глава оспаривал решение областного Совета в суде общей юрисдикции, Верховный Совет Российской Федерации попытался одобрить это решение своим постановлением, а Президент Российской Федерации, наоборот, настаивал на его незаконности. Обе эти позиции были признаны Конституционным Судом несоответствующими полномочиями этих органов, а решение Челябинского областного Совета признало не противоречащим разграничению предметов ведения федерации и её субъектов. Конституционный Суд не стал при этом оценивать решение по содержанию, поскольку она слишком явно противоречило действовавшему тогда законодательству. Более того, Конституционный Суд обошел вниманием и решение суда общей юрисдикции, которое уже, во всяком случае, должно было бы иметь преюдициальное значение.

Право не просто совокупность законов, но имеет ещё какое-то отношение к справедливости, гуманизму, нравственности и прочим человеческим ценностям, то такого права слишком мало в рассматриваемом решении Конституционного Суда по Чечне.

Начав с заявления, что он не рассматривает политическую целесообразность принятых решений, значительную часть своих рассуждений Конституционный Суд посвятил именно обоснованию необходимости принятых мер ссылками на экстраординарную ситуацию, нарушения конституции и федеральных законов не территории Чечни, угрозу целостности государства, его безопасности и т.п.

Заключение.

Подводя итог по раскрытию темы Конституционного контроля в Российской Федерации можно сделать ряд выводов и предложений по дальнейшему совершенствованию работы Конституционного Суда, проследив этапы его развития и состояния на современном этапе.

Среди сюрпризов, которые преподнесли после 1989 года страны Восточной и Центральной Европы, мы обнаруживаем появление такого нового для них института, как конституционные суды. Все без исключения страны бывшего советского блока отводят этим судам важную роль. Но уже с первых шагов существования они оказались втянутыми в острейшие политические и социальные проблемы.

О судебной защите в России всегда было много риторики, но мало дела. Положение существенно изменилось после избрания Съездом народных депутатов в октябре 1991 года Конституционного Суда Российской Федерации – высшего органа судебной власти по защите конституционного строя. Работа и компетенции его деятельности значительно изменились и дополнились новой конституцией 1993 года и федеральным конституционным законом 1994 года «О Конституционном Суде Российской Федерации, « которые являются базовыми законами. Механизм защиты гражданских прав и свобод Конституционным Судом, основанный на проверке конституционности нормативных актов и правоприменительной практики, достаточно подробно урегулирован законом. Уже одно это обстоятельство родило надежду, что человек может опереться на судебную власть, когда государственные органы попытаются отказать ему в праве быть личностью. Особенно это важно, когда мы сейчас строим гражданское общество, когда личность, человек стоит во главе угла.

Но в целях своего существования 1992-1993 г.г. основной упор был сделан на разрешение споров между звеньями политической системы, в том числе на изучение ходатайств, в той или иной мере касающихся вопросов:

· Разделение властей и разграничение компетенции между высшими органами государственной власти и управления в Российской Федерации 42% дел

· Предметов ведения между федеральными и республиканскими органами 25%

· Соответствие Конституции Российской Федерации постановлений, нормативных актов и действий различных органов государственной власти и управления 40%

Доля постановлений выполненных по индивидуальным жалобам составила около 20%. В 1993 году более чем в 1.6 раза возросло количество особых мнений суда (13 против 8 в 1992 году). Это было вызвано в тот период большими противоречиями в Конституции и Законе «О Конституционном Суде» 1991 года.