В официальных японских документах типа «Голубой книги» МИД или «Белой книге по обороне» УНО иерархия угроз в начале 90-х годов выстраивалась в следующей последовательности: Россия, «корейский узел», Китай и ЮВА (раньше имелась в виду нестабильность в Индокитае, теперь территориальные «споры» в Южно-Китайском море).

Как видно из официальных документов в начале 90-х годов, Япония по-прежнему усматривала Россию, как приемника Советского Союза, в качестве основной угрозы. В частности Токио указывал на следующие моменты: во-первых, это все та же территориальная проблема; во-вторых, наличие на Российском Дальнем Востоке мощного вооружения, которое, по мнению Японии, модернизировалось и увеличивалось. В-третьих, Токио волновало отсутствие в России сильного правительства и четкой военной стратегии, не согласованность политики Центра с командованием в Хабаровске и Владивостоке, слабый контроль над вооружениями, низкий моральный климат в армии. В-четвертых, распространение российского оружия в страны Восточной Азии и в-пятых, Токио в целом не устраивала политика Б. Ельцина.

Вашингтон, в свою очередь видел угрозу в возможном усилении Китая и Южной Кореи, стремлении этих стран к региональному господству. Россию естественно, Соединенные Штаты не сбрасывали со счетов, но в отличие от Японии, не ставили её в качестве первостепенной угрозы, к тому же в начале 90-х годов между США и Россией наладились положительные отношения, в первую очередь из-за конструктивного диалога по разоружению.

Несмотря на схожесть внешнеполитических позиций Токио и Вашингтона, в начале 90-х годов в японо-американских отношениях наметились кризисные явления. Причин охлаждения отношений несколько. Как уже говорилось ранее, в связи с исчезновением «угрозы с севера», основной причины создания японо-американского союза, политические отношения между Токио и Вашингтоном ослабли, их ослабление привело к усилению уже давно зревших экономических противоречий, которые в начале 90-х достигли открытой борьбы. Дело все в том же огромном положительном сальдо в торговле Японии с США.

Японо-американские экономические отношения уже давно находятся в тяжелом положении. Интересный факт, в 1954 г. тогдашний американский советник госдепартамента Дж. Даллес заявил: «Япония не может претендовать на американский рынок, так как она не производит продукцию, востребованную в США».[88] Между тем в конце 50-х – начале 60-х японская экономика переживала бурный рост, основная доля экспортируемой продукции при этом шла в США. В 1965 г. впервые японский экспорт в США превысил импорт. Тогда это было расценено как временное явление, однако положительное сальдо продолжило свой рост. С 1966-1967 гг. до 1971-1972 гг. дефицит США в торговле с Японией увеличивался в среднем с 0,5 млрд. долл. до более чем 3,5 млрд. долл. в год. 1976-78 гг. он поднялся в среднем до 8 млрд. долл. а в 1978 г. уже достиг 12 млрд долл.[89] К 1996 г. дефицит достиг астрономической суммы в 50 млрд. долл. и продолжал расти.[90]

К середине 90-х годов переговоры Токио с Вашингтоном по вопросам внешней торговли зашли в тупик: 11 февраля 1994 г. Хосокава и Клинтон публично и откровенно заявили о невозможности достижения на данном этапе соглашения или даже компромисса в этой области. Однако как показали дальнейшие события, это не означало наличие в двухсторонних отношениях фатально неразрешимых проблем, но в тот момент ситуация казалась исключительно серьезной. Последующие переговоры министра торговли М. Кантора и министра финансов Ц. Хаты немного смягчили напряженность, но накопившиеся проблемы, прежде всего связанные с внешнеторговым балансом, решить так и не удалось.[91]

Помимо экономических противоречий, на ухудшение японо-американских отношений оказывало влияние общественное мнение, которое выражало сомнение по поводу целесообразности сохранения союза. Дискуссии на эту тему велись по обе стороны Тихого океана, в частности, известный американский политический деятель З. Бжезинский в своей работе пишет: «Если бы пришлось оценивать состояние американо-японских связей на основании общественного диалога, то был бы справедливым вывод о том, что к середине 90-х годов отношения между двумя странами вступили в критическую стадию».[92]

Если экономические проблемы и брожения в японском и американском обществах относительно необходимости союза имелись уже давно, то напряжение такого уровня в политических кругах еще не было. Вашингтон давно не устраивала пассивность Токио во внешней политике, но позиция Японии на события в Персидском заливе 1991 г. окончательно возмутила американцев.

США и ООН оперативно отреагировали на Иракское вторжение в Кувейт в августе 1991 г. Япония как страна, которая пыталась представить себя в качестве мировой державы, так же не могла оставаться в стороне. Однако, «мирная» конституция запрещала вывоз японских войск за границу. Встал вопрос, каким образом Япония может оказать помощь союзникам. Эта помощь могла выразиться либо просто в денежной помощи, к счастью, «мирная» конституция не запрещала вывоз японских финансов за границу, либо это высылка японских «сил самообороны» в зону военных действий, плюс та же финансовая помощь. Насчет первого варианта понятно, благодаря развивающейся экономике Япония могла выделить средства для дела мира в мире, а вот на счет второго существовали некоторые затруднения, касающиеся все той же 9-й статьи.

К последнему варианту, не смотря на запрет, склонялось большинство руководства ЛДП, включая Накасонэ и молодых лидеров во главе с Хасимото и Одзавой (именно он, а не министр иностранных дел, вел во время конфликта наиболее ответственные переговоры с представителями США), но вариант этот не получил поддержки у общественного мнения. Играя на пацифизме общественного настроения, некоторые силы призывали ограничиться только экономическим участием и не подвергать опасности жизнь японских военнослужащих.[93]Опасаясь обострения политических страстей внутри страны, японские правящие круги решили все же склониться к первому варианту. Возможно также, что в Токио просто испугались той ответственности, которая могла оказаться на плечах правительства.

Пока японцы размышляли, война в Персидском заливе шла полным ходом. Медлительность Японии вызвала недовольство со стороны союзников, а решение ограничиться финансовой помощью не прибавило симпатий к Японии со стороны США и Европы, по мнению которых японцы снова решили «откупиться» от решения общей проблемы. Чтобы хоть как-то отреагировать на резкую критику, 30 ноября премьер-министр Кайфу объявил о поддержке Японией резолюции ООН о применении силы против Ирака. Однако было поздно.

Говорить о том, на сколько правильно поступило японское правительство, отказавшись от посылки своих войск в Ирак очень сложно. С одной стороны Япония, как уже говорилось ранее, претендуя на роль мировой державы, была обязана включиться в войну, возможно, после этого по-другому решался бы вопрос о легитимности японских «сил самообороны» в мире и вхождении Японии в СБ ООН. С другой стороны, это могло привести к массовым протестам среди населения Японии и которые возможно привели бы к смене правительства и явно негативно повлияли бы на последующие выборы для ЛДП. Если пойти еще дальше, то необходимо сказать, что именно на ЛДП делали ставку Соединенные Штаты, именно представители ЛДП больше всех склонялись к военно-политическому сотрудничеству с США. Здесь так же необходимо учитывать метод принятия решений японским правительством на основе консенсусов, то есть принятие решения, которое устраивало бы всех, это порождает некоторую медлительность и осторожность.