Летом 1884 года он совершает последнее свое путешест­вие - в Швейцарию. В записной книжке наряду с неразбор­чивыми набросками стихов, начатых и неоконченных поэм по­является запись: «Скоро я перестану заслонять горизонт». Он со­ставляет завещание, в которое включает знаменитые слова:

«Я отказываюсь от проповеди всех церквей; я требую молитвы за все души. - Я верую в Бога».

15 мая 1885 года Гюго, перенесший сердечный инфаркт, заболел воспалением легких. Ничто уже не могло его спасти, и 22 мая, в день именин Жюльетты Друэ, он скончался со сло­вами: «Я вижу . темный свет». Оставалось всего четыре года до столетия Великой революции, возведения Эйфелевой башни, ставшей символом Парижа в новейшее время . Всего через шестнадцать лет человечество вступит в XX век, который при­несет миру, с одной стороны, «невиданные перемены, неслыханные мятежи», с другой - две мировые войны, тоталитарные дикта­туры, лагеря массового уничтожения .

На другой день после кончины Гюго правительство прини­мает решение о национальных похоронах, которые происходят 1 июня 1885 года. Развертывается грандиозная, не имеющая ее на равных церемония: в ночь накануне похорон более 200 ты­сяч парижан проходят перед катафалком, стоящим под Триум­фальной аркой, с которой свешивается огромная креповая вуаль. Днем около двух миллионов человек выстраиваются вдоль пути следования катафалка с площади Звезды в Пантеон. По сло­вам присутствовавшего на похоронах Мориса Барреса, хоронят «поэта-пророка, старого человека, который своими утопиями заставлял трепетать сердца».

Слава Гюго давно перешагнула национальные границы, уже при жизни он стал принадлежать всему миру, а что касается Франции, то каждое новое поколение французов в своем вос­приятии Гюго, конечно, ставило свои акценты, но изумление, если не восхищение перед этой фигурой было почти всеобщим. Разве только сразу последовавшие за Гюго символистская и, постсимволистская генерации демонстрировали несколько пре­небрежительное отношение к мэтру (память Ахматовой сохра­нила характерные для 1910-х годов слова Модильяни: «Гюго . но ведь это декламация»), но придирчивый эстет и стилист Андре Жид на вопрос о лучшем французском поэте назвал - не ожидавшееся, видимо, имя Бодлера, а Гюго («Увы, Виктор Гюго»). Уже сюрреалисты 1920-х годов усматривали в Гюго своего предшественника, 1930-е годы сочувственно воспринима­ли его как социального трибуна, 1940-е - как певца Сопротив­ления и борца за мир. Все это говорит о том, насколько не­исчерпаем Гюго для беспрерывно развивающегося литературно­го процесса своей страны. Однако, кроме литературной славы у себя на родине, то уменьшающейся, то загорающейся вновь. ярким светом, у Гюго есть постоянная популярность среди мас­сового читателя во всем мире, которая не считается ни с табе­лями о рангах литературных поколений, ни с этикетками ис­ториков литературы.

Люди доброй воли во всем мире и по сей день числят в своих рядах фигуру благородного старца со старомодными манерами и ораторским пафосом, создателя Жана, Вальжана, Фантины, Козетты, Мириэля, Гуинплена, детей Мишели Флешар Рюи Бласа, вретишницы из «Собора Парижской Богоматери» В стремлении к лучшему миру и человеческому братству, к духов ному возрождению человечества Гюго их неизменный и действенный союзник.

Список литературы:

1. Андре Моруа. «Олимпио, или жизнь Виктора Гюго». Перевод с французского Н. Немчиновой и М. Трескунова. Москва, издательство «Книга», 1982 г.

2. С. Брахман. «Отверженные» Виктора Гюго». Издательство «Художественная литература», Москва, 1968 г.

3. Виктор Гюго. Собрание сочинений в шести томах. Москва, издательство «Правда», 1988 г.