«Действующее лицо, свидетель и судья, я настоящий исто­рик»,- пишет Гюго жене. Относительно последнего Гюго оши­бался. «История одного преступления» и выросший из нее пам­флет «Наполеон Малый» (1852) - это скорее яростные памфлеты, не щадящие выражений в разоблачении и дискредитации Луи

Бонапарта и его приспешников почти исключительно с мораль­ных позиций, вне анализа политической и социальной ситуации во Франции, приведшей к бонапартизму. Карл Маркс писал по этому поводу в предисловии ко второму изданию своей работы «18 брюмера Луи Бонапарта»: «Виктор Гюго ограни­чивается едкими и остроумными выпадами против ответствен­ного издателя государственного переворота. Самое событие изоб­ражается у него, как гром среди ясного неба. Он видит в нем лишь акт насилия со стороны отдельной личности. Он не заме­чает, что изображает эту личность великой вместо малой, приписывая ей беспримерную во всемирной истории мощь личной инициативы».

Тем не менее пропагандистская роль памфлета «Наполеон Малый» была огромной. Он выдержал десять изданий, тайно ввозился из Бельгии во Францию, будоражил умы, склоняя их к оппозиции режиму, представавшему под пером Гюго воплощением преступности и безнравственности.

Гюго понимал, что после публикации «Наполеона Малого» он не сможет оставаться в Бельгии, признавшей режим Луи Бонапарта и принявшей в декабре закон о деятельности ино­странцев на своей территории. Он обращает свои взоры в сторону Лондона, центра европейской политэмиграции (там, в частности, находились близкие ему по духу Кошут и Мадзини), а затем избирает франкоязычный английский остров Джерси. До отъезда писатель заключает договор на общедоступ­ное издание своих сочинений с издателями Этцелем и Мареском. 2 августа 1852 года он в Лондоне, где делает трехдневную, не приносящую ему удовлетворения, несмотря на встречи с Мадзини и Кошутом, остановку и 5 числа, в день выхода в Брюсселе «Наполеона Малого», вместе с сыном Шарлем сходит на берег в Сент-Элье, административном центре острова Джерси. Здесь их встречают заранее прибывшие г-жа Гюго с дочерью Аделью и преданный ученик Вакери (брат погибшего вместе с Леопольдиной). Шестого на остров приезжает Жюльетта Друэ, а затем, по выходе из тюрьмы, второй сын - Франсуа Виктор. Гюго опять испытал сильнейшее потрясение, ему приходилось начинать все как бы заново. Но можно сказать, что на Джерси и начался Гюго «настоящий», вкладывая в последнее слово поня­тие подлинности как по отношению к писателю, так и по отноше­нию к реальности (раннего Гюго, отдавая дань его одаренности, считали не в ладу с действительностью и Бальзак, и Гете, и Пушкин).

Гюго поселяется в большом белом доме на берегу моря под названием Марин-Террас. Первое время он наслаждается отдыхом, прогулками, морскими купаниями, рыбной ловлей. 3 активную работу принимается в октябре 1852 года. Каждый день писатель запирается в своем кабинете на втором этаж и работает перед окном, обращенным в сторону моря. Он обуреваем яростным, пламенным гневом против виновника государственного переворота и не устает бичевать его как в стихах так и в чрезвычайно возбужденных разговорах. В мыслях о подводит итог большому отрезку жизненного пути, думает наступающей старости, но прежде всего о судьбе Франции оказавшейся под властью ничтожного проходимца, по отношению к которому он считает необходимым совершить акт мести!

Этим актом мести явился сборник «Возмездие», над стих< творениями которого Гюго работал в течение восьми месяце с октября 1852 года, но появился в свет он только 25 ноября 1853 года, причем Этцель выпустил два издания - одно с пропусками наиболее резких мест (на титульном листе сборник местом издания указывался Брюссель) и другое - полное, с вымышленным указанием «Женева и Нью-Йорк, Всемирная типография, Сент-Элье», дабы обезопасить книгу от судебного преследования бельгийскими властями; это последнее издание отдельными листами тайно ввозилось во Францию и брошюровалось на месте. Успех ее был огромен. После тринадцати лет молчания Гюго заявил о себе как поэт, полностью обновивши если не творческую манеру, то тематику своей поэзии.

«Возмездие» считается самой гневной книгой французе» поэзии: в ней более шести тысяч стихотворных строк, и свыше половины из них - это неистовые обвинения, язвительные нападки, грубая, иногда почти площадная брань, подчиненные строгой четкости александрийского размера. «Ювеналов бич» французской поэзии после великого мастера политической сатиры XVI века Агриппы д'Обинье оказался в надежных руках Сборник буквально ошеломил читателей, привыкших к «прежнему» Гюго, и окончательно заявил о переходе Гюго в ряд демократических республиканцев, на позиции активных поборников справедливого политического и общественного устройств В «Возмездии» Гюго впервые рисует картину светлого будущее! человечества («Ultima Verba»), и впоследствии она не раз будет представать перед его поэтическим взором. Присутствует он в частности, и в следующем за «Возмездием» поэтическом сборнике « Созерцания ».

«Созерцания» вышли в свет 23 апреля 1856 года одновременно в Брюсселе к Париже (Наполеон III вынужден был держать «открытой» дверь для великого национального писателя; произведения Гюго, кроме содержавших личные выпады против императора, продолжали издаваться во Франции, освещаться критикой в газетах и журналах).

Замысел «Созерцаний» возник еще в 1835 - 1838 годах и был вызван к жизни тем мощным подъемом поэтических сил, которые Гюго испытывает в джерсейском уединении. Тогда Гюго намеревался назвать книгу «Созерцания Олимпио» (именем Олимпио Гюго обозначал лирическую сторону своей личности). В 1846 году он собирает, уже под названием «Созерцания», известное количество «неизданных стихов». В августе 1852 года он говорит о «томе стихов . который будет готов через два месяца», а в сентябре о книге, которая объединяла бы граж­данскую и личную поэзию и делилась бы на две части - «Неког­да» и «Ныне», как делятся «Созерцания» в своем окончатель­ном виде. Затем перевес политической поэзии побудил Гюго выделить ее в особую книгу - «Возмездие». Следующую книгу он решил отдать целиком «чистой» поэзии. «После эффекта красным, эффект голубым»,- писал он 21 февраля 1854 года своему ученику Полю Мёрису.

В предисловии к сборнику Гюго торжественно заявляет: « .эту книгу надо читать так, словно ее написал человек, кото­рого уже нет в живых. Двадцать пять лет жизни заключено в этих двух томах». «Созерцания», являясь как бы интимным дневником, разговором с самим собой, обращены к впечатле­ниям, размышлениям и воспоминаниям поэта о 1834 - 1855 годах: «Если бы это не звучало несколько претенциозно, их можно было бы назвать «Воспоминания души».

В «Созерцаниях» Гюго сделал большой шаг вперед по пути к классической простоте, к отказу от театральной позы, декламационной приподнятости, искусственности и напыщенности. И здесь, правда, встречаются «антологические» стихотворения или шаблонные общие места, но в целом сборник представ­ляет поэзию Гюго с ее наиболее сильной стороны, в нем содер­жится большое число его поэтических шедевров. Искренность, неподдельность тона произвели ошеломляющее впечатление на современников Гюго, которых поразила способность поэта к постоянному обновлению. Книга имела исключительный успех.