Со смертью Всеволода началась кровавая усобица между Константином, не признавшим решения собора, и Юрием. Накануне решающего сражения на реке Липица — Липицкой битвы 1216 г. — Юрий и его брат-союзник Ярослав (отец Алексан­дра Невского) не сомневались в удаче, и строив планы раздела Русской земли. Мощная противо­стоящая коалиция — князья Константна и Мстислав Удалой, ростовские, новгородские, псковские и смоленские дружины — вначале предложила мир, но он был отвергнут братьями. Начавшееся вслед за этим двухдневное ожесто­чённое сражение окончилось паническим бегством Юрия и Ярослава. Но Константин, ставший великим князем, вскоре умер, и первенство вновь перешло к Юрию.

В последние два десятилетия перед монголо-татарским нашествием Владимиро-Суздальская земля распалась на целый ряд уделов, доставшихся сыновьям Всеволода Большое Гнездо. Походы на Волжскую Булгарию, борьба с мордовскими племенами на восточных границах, основание в устье реки Оки крепости Нижний Новгород (1221 г.) — вот основные моменты истории княжества в этот период.

Одна из самых передовых и могущественных в экономическом, военном и культурном отношениях русских земель, Владимиро-Суздальская Рус» пала под напором монголо-татарских орд зимой 1238 г. и была отброшена в своём развитии далеко назад.

На расстоянии нескольких дней пешего пути на запад от Киева в междуречье Южного Буга и Днестра широкой полосой лежали богатейшие земли Волыни, граничившие с Поль­шей на северо-западе и половецкими степями на юге. Волынь отделяла от центральных районов Киевской Руси и наиболее отдалённые юго-западные территории, входившие в состав этого государства, — земли галицкие, простиравшиеся от Венгрии до самого устья Дуная. Такое пригра­ничное расположение этих земель заставляло русских князей проявлять серьёзное внимание к ним в заботе о западных рубежах своих владений. Так, Святослав во время своего византийского похода завоевал устье Дуная, а сын его Владимир заложил в 988 г. на Волыни город, дав ему своё имя. Впоследствии Владимир-волынский стал столицей Волынского княжества.

Вместе с тем богатство галицких и волынских земель, их непосредственная связь с Венгрией и Польшей, налаженные торговые отношения с Ви­зантией через Чёрное море позволяли местной знати и князьям вести достаточно независимую от Киева политику. А в XII в. Галич вслед за Новго­родом и Полоцком обособился от центра Киевской державы. Этому способствовала и заносчивость местных бояр, чьи угодья и усадьбы могли срав­ниться с княжескими. Трудно было править этими землями, постоянно вступая в спор с боярством.

Не случайно после смерти Ярослава Мудрого, разделившего все княжества Киевской Руси между своими шестью наследниками, города Галицкого и Волынского княжеств обычно отдавались в управ­ление князьям-изгоям, т.е. младшим, второ­степенным потомкам. Например, пятому сыну Ярослава — Игорю — достался в княжение Владимир-волынский; позже правнукам Яросла­ва — Васильку и Володарю Ростиславичам — были выделены: первому Теребовль, а второму Перемышль. Это вызвало ненависть к братьям Рости­славичам сына Игоря — Давыда, претендовавшего на эти города. Однако съезд князей в Любече, созванный в 1097 г. для обсуждения вопросов престолонаследия, постановил: «Пусть каждый князь владеет отчиной своей». Такое решение ещё более разозлило Давыда Игоревича, и он принял участие в заговоре против Василька, в результате которого тот был ослеплён. Мало того, Давыд захватил Дорогобуж, находившийся на Волынской земле, став князем Дорогобужским, а затем напал и на Теребовль, стоявший уже на земле Галицкой. Возмущённые братья Васильке и Володарь, объединившись, лишили Давыда Игоревича его удела, избавившись тем самым от опасного соседа.

После смерти Ростиславичей в начале XII в. за галицкий престол вновь разгорелась борьба. Побе­дил в ней сын Володаря Владимирко, вокняжившийся в Галиче в 1141 г. Именно он предпринял первую попытку объединить Галицкое княжестве с Волынским. Однако вскоре Владимирко вступил в спор и пререкания с советом бояр, которые в отместку за это, втайне от князя, решили лишить его княжества. В 1144 г., воспользовавшись временным отсутствием Владимирка, который уехал вместе со своей дружиной на дальнюю охоту, галицкие бояре пригласили на престол ещё одного внука Володаря — Ивана Ростиславича, княжив­шего в небольшом городке Звенигороде неподалёку от Галича. Возвратившийся Владимирко вы­нужден был с боем отстаивать свои княжеские права. Его дружина осадила Галич, и хотя горожане, возглавляемые боярами, отчаянно за­щищали Ивана, тому всё же пришлось уступить. Иван бежал в придунайскую область Берлади (в районе молдавского города Берлад, или Бырлад), от названия которой в дальнейшем получил прозвище Берладник.

А Владимирко, вновь заняв галицкий престол, правил ещё девять лет, постоянно споря с боярами, укрощая их притязания на власть и утверждая собственный авторитет. К концу жизни он чувство­вал себя столь неуязвимым и сильным, что в 1153 г. выгнал из Галича посла великого киев­ского князя Изяслава Мстиславича, а сам стал готовиться к войне за киевский престол. Однако во время этой подготовки Владимирко внезапно скончался.

Сын же его, Ярослав, прозванный впоследствии то ли за недюжинный ум, то ли за знание языков Осмомыслом, сразу же заняв престол своего отца, вовсе не желал начинать княжение с военных действий против Киева.

Под властью Ярослава Осмомысла Галицкое княжество начало упрочи­ваться, богатеть, пользоваться уваже­нием европейских владык. Но в 1156 г. на безоблачном горизонте Ярослава вновь возникла тень давнего возмутителя спокойствия — Ивана Берладника. Он объявился на службе у союзника Юрия Долгорукого — Святослава Ольговича, а в скором времени предал и его и был отправлен Долгоруким в заточение в Суздаль. Узнав об этом, Ярослав Осмомысл послал к Юрию свои дружины, чтобы забрать Ивана в Галич и тут казнить. Но неожиданно Берладник сбежал от суздальцев в Чернигов, а через два года появился вновь на Дунае, откуда, собрав 60-тысячное войско и заручившись поддержкой нового киевского князя Изяслава Ярославича, пошёл войной на Галич. Однако Ярослав, проведав о том, опередил Изя­слава и штурмом взял Киев. Иван опять бежал и через три года оказался в Византии, где и умер. Правда, ходили слухи, что умер он не своей смертью, а был отравлен.

Слава Ярослава росла. О том, сколь мо­гущественной державой стало при этом князе Галицкое княжество, можно судить по обращению к нему автора «Слова о полку Игореве»: «Галичкы Осмомысле Ярославе! Высоко сидишь на своем златокованном столе, подпер горы Угорьскыи (Венгерские, т.е. Карпаты. — Прим. ред.) своими железными полками, заступив королю путь, затворив Дунаю ворота, меча бремены (бросая тяжести. — Прим. ред.) чрез облакы, суды рядя до Дуная. Грозы твои по землям текут, отворяешь Киеву врата, стреляешь с отчего злата стола салтанов за землями». Эта поэтическая характе­ристика вполне соответствовала действительности. Дружины Ярослава Осмомысла брали Киев, стеной стояли по Дунаю против войск венгерского короля, их опасалась даже Византия. Ярослав крепко держал власть в своей вотчине, поощряя пре­данных, карая недовольных.