События разразившейся в 1905 году революции вызвали Противоречивое отношение Толстого. Он осуждал то, что Люди «насилием хотят прекратить, обуздать насилие», и в то же время понимал благотворность революционных событий, несущих обновление народной жизни. Толстой определил свое место в революции — «адвоката стомилли­онного земледельческого народа».

В канун своего 80-летия Толстой выступил с протестом против смертных казней — жестокими средствами самодержавие расправлялось с народом после поражения революции 1905—1907 годов. «Не могу молчать!» — так озаглавил писатель свою статью. Запрещенная в России, она печаталась иностранными газетами и издательствами и вызвала взволнованные отклики во всем мире.

Протестом против деспотизма, насилия, несправедливых войн, социального угнетения и религиозного обмана про­никнуты художественные произведения Толстого 900-х го­дов, среди них — непревзойденная по яркости образов и художественному совершенству повесть «Хаджи Мурат» (1896—1904).

Толстой нередко вспоминал о том, как в начале 50-х годов, участвуя в военных действиях на Кавказе, он слышал от очевидцев рассказы о Шамиле и Хаджи Мурате. Образ бесстрашного горца-джигита глубоко запечатлелся в его памяти. Однажды во время прогулки ему напомнил о Хаджи Мурате изрубленный куст «татарина» (репейника) посреди распаханного поля. Этот образ послужил художественным зерном будущей повести.

Ее герой — Хаджи Мурат — неотделим от суровых и величавых гор Кавказа. Толстого восхищала в Хаджи Мурате могучая сила жизни в борьбе человека со смертью.

История Хаджи Мурата давала художнику богатую возможность изобразить социальные контрасты, показать «простую жизнь в столкновении с высшей»: бедную саклю горца, деревенскую избу — и аристократическую гостиную графа Воронцова, приемную императора Николая I в Зимнем дворце. Эгоизму и порочности представителей николаевской России писатель противопоставляет душевную

красоту простых людей: горца Садо, солдата Авдеева.

В изображении Толстого главные исторические фигуры, представители «властного абсолютизма — азиатского и европейского» — Николай I и Шамиль одинаково враждебны своим народам.

В сердцах миллионов людей и сегодня рождает отклик горячий призыв писателя к миру, к тому, чтобы народы жили не по законам вражды, а по законам добрососедства и единения.

В то время как Толстой работал над главами о Николае I для «Хаджн Мурата», он задумал и написал еще один рассказ о николаевской эпохе — «После бала». 18 июня 1903 года он сделал набросок в Дневнике: « .Веселый бал в Казани, влюблен в Корейшу красавицу, дочь воинского начальника-поляка, танцую с ней; и кра­савец старик отец ласково берет ее и идет мазурку. И наутро после влюбленной бессонной ночи звуки барабана, и сквозь строй гонят татарина, и воинский начальник велит больше бить». Здесь точно записано содержание рассказа, перво­начально названного «Дочь и отец».

Отец Вареньки, в которую влюблен герой рассказа Иван Васильевич, «воинский начальник типа старого служаки николаевского времени». В сцене экзекуции обнаружи­вается не только внешнее, но и внутреннее сходство лю­безного на балу полковника с царем-жандармом.

Под впечатлением увиденного герой рассказа Иван Ва­сильевич приходит к мысли о неучастии в зле, решает, что никогда не поступит на военную службу. Однако вопреки проповеди пассивного неучастия в царящем зле силой реалистического искусства Толстой побуждал к активной борьбе с самодержавием.

В произведениях 900-х годов Толстой сочувственно изоб­ражает революционеров: в рассказе «За что?» — польского революционера Мигурского и его жену Альбину, в неза­вершенной повести «Нет в мире виноватых» — рабочего Павла Кудряша.

На склоне лет писатель был еще полон творческих замыслов, чувствовал в себе способность и силы напря­женно работать. Он не спешил публиковать написанное (повесть «Хаджи Мурат», драма «Живой труп», несколько рассказов были опубликованы после его смерти), упорно работал над рукописями, добиваясь художественного со­вершенства своих творений.

Исследователь творчества Толстого академик Н. К. Гуд­зий, много лет изучавший рукописи писателя, пришел к выводу, что «черновые редакции и варианты произведений Толстого во многих отношениях представляют собой са­мостоятельную ценность».

В последние годы жизни Толстого барская жизнь в Ясной Поляне все более становится ему в тягость. В ма­ленькой записной книжке, которую прячет от всех, «Днев­нике для одного себя>, он записывает: «Вид этого царства господского так мучает меня, что подумываю о том, чтобы убежать, скрыться». Он мечтает о простой трудовой жизни в деревне, среди крестьян.

Заветное желание Толстого — сделать свои произведе­ния достоянием народа, чтобы миллионы людей не были лишены «может быть, нужного им для души». Однако это желание писателя вызывало сопротивление Софьи Андре­евны, считавшей его рукописи достоянием семьи. Тайно от Софьи Андреевны Толстой подписал 21 июля 1910 года «Завещание», к которому добавил разъяснение о том, чтобы после его смерти произведения его не составляли ничьей частной собственности.

Обстановка в Ясной Поляне становилась тяжелой. Тол­стой чувствовал себя одиноким. Наступила ненастная хо­лодная осень 1910 года с ранними заморозками и снегом. Ночь с 9-го на 10 ноября (28 октября по старому стилю) Толстой провел беспокойно. В пятом часу он разбудил своего друга, домашнего врача Душана Петровича Мако-вицкого объявил ему, что принял окончательное решение уехать. Ом стали спешно собираться в дорогу.

Толстой направлялся на юг России, где предполагал поселиться у кого-либо из своих знакомых крестьян, В пу­ти он заболел воспалением легких и вынужден был сойти с поезда та станции Астапово Рязано-Уральской желез­ной дорога. В доме начальника станции Ивана Ивановича Озолина, предоставившего больному писателю приют, несмотря на запрещения и угрозы дорожного на­чальства. Толстой провел последние семь дней своей жизни.

Весть об уходе писателя из Ясной Поляны и его болезни на маленькой, затерянной среди бескрайних русских полей станции облетела весь мир. Ежедневно газеты печатали сообщения о состоянии здоровья Толстого.

А больному становилось все хуже. 3 ноября (16 по новому стилю) Толстой дрожащей от слабости рукой сделал последнюю запись в своем Дневнике: «Ночь была тяжелая. Лежал в жару два дня . Вот и план мой. Fais ce qui doit . И все на благо и другим и, главное, мне .»

«Делай, что должно, и пусть будет, что будет» — эту французскую поговорку он помнил с детства — ее любила повторять Татьяна Александровна, и он припомнил эти слова, когда жизнь оставалась накоротке .

7 (20) ноября в 6 часов 5 минут утра Л. Н. Толстой скончался.

Из Астапова специальным поездом гроб с телом Тол­стого был доставлен на станцию Козлова Засека, близ Ясной Поляны. Здесь уже собралась многотысячная толпа. Рабочие, крестьяне, интеллигенция, учащаяся молодежь — все шли отдать последний долг великому писателю русской земли. До Ясной Поляны гроб несли на руках. Во главе траурной процессии шли яснополянские крестьяне. Они несли полотнище с надписью: «Лев Николаевич! Память о твоем добре не умрет среди нас, осиротевших крестьян Ясной Поляны».