Поэтому сначала он занялся укреплением своих по­зиций, и, возможно, в период с 1072 по 1074 год нача­лось строительство замков в Патерно, Мадзаре и Кала-сибетте. Более того, в 1075 году Рожер заключил важ­ный договор с султаном Махдии Тамином, результатом этого договора стал отвод тех африканских мусульман­ских войск, которые так рьяно сражались против нор­маннов на Сицилии. Это было выдающимся диплома­тическим достижением. Но вскоре Рожер столкнулся с самым непоколебимым из всех своих противников: эми­ром Сиракуз Ибн-эль-Вердом («Бенарвет»). Фактиче­ски война между эмиром и Рожером повергла Сици­лию в хаос примерно на десять лет. Это была война со множеством превратностей. В период с 1077 по 1079 год норманны захватили Трапани и Таормину, но оба этих города, а с ними и Катания, в последующие годы меня­ли владельцев еще несколько раз.

Роберт Гвискар, его родственники, и его норманнские пэры (равные по положению) был охотниками за приданым, которые не перед чем не останавливались, когда дело касалось собственной выгоды.

Тесная связь норманнов с папством в период с 1053 по 1096 год сделала их непосредственными участ­никами тех событий, который сыграли главную роль в процессе становления Церкви той эпохи. Современным ученым не терпится подчеркнуть, а может быть даже и преувеличить, важность Пасхального Собора, созван­ного Николаем II при поддержке норманнов в Риме в 1059 году[63]. На этом Соборе лидеры реформистского движения при папском престоле заняли четкую пози­цию против светских правителей, там же обнародова­ли известный декрет против светской инвеституры: этот декрет успешно развивался и окончательно был сформулирован Григорием VII[64]. Корпус этих положе­ний сложился на основе теорий, выдвинутых кардина­лом Гумбертом де Сильва Кандида в 1058 году и поз­же изложенных в Диктате Папы. Возможно, это утвержде­ние и не стоит принимать за чистую монету, но правда состоит как минимум в том, что, пытаясь освободить папство от контроля Империи и отстаивая свободу ка­нонических выборов, Николай II в 1059 году также провозгласил принципы, которые могли повлиять на взаимоотношения белого и черного духовенства внутри Церкви в целом, а возможно, даже и на взаимоотноше­ния между Церковью и миром. Было ли это претензией на то, чтобы Церкви, далекой от попыток выйти из греш­ного светского мира, теперь следовало стремиться к вла­дычеству над этим миром, используя Богом установ­ленную иерархию? Затронутые вопросы, несомненно, имели серьезные последствия, но еще более очевидно, что они были и остаются спорными[65].

Следовательно, оценивать влияние норманнов на папскую политику в эти годы необходимо именно на фоне сведений общего характера. Вопросы, стоявшие перед западным христианским миром, нельзя было раз­решить сражениями на улицах Рима или борьбой за новые территории в южной Италии. С другой стороны, стремление папства занять место политической доми­нанты в Западной Европе обладало исключительной важностью и, очевидно, во многом зависело от норман­нов. Более того, с самого начала каждый этап продви­жения норманнов способствовал и практическому рас­пространению папской власти в тех странах, которые подчинялись норманнским союзникам папства. Обяза­тельным условием политического продвижения папст­ва стала необходимость обосновать претензии папского престола на административное управление, положив в основу опробованную, одобренную временем и абсо­лютно надежную систему законов. Далеко не маловаж­ным в этой связи является тот факт, что следствием норманнских достижений в период с 1050 по 1100 год стал данный ими импульс к более широкому распро­странению признанного свода канонического права.

Этот процесс шел трудно. В середине XI века закон Церкви — каноническое право — еще не был реализо­ван в едином своде. Наоборот, он был разбросан по огромному количеству актов и папских декретов, среди которых были и поддельные, но все они считались под­линными. В их число входили и так называемые «Лже-исидоровы декреталии», включавшие в себя известный «Константинов дар», где западным землям жаловалось превосходство светской власти над папством[66]. Очевид­но, что разумно воспользоваться этой колоссальной мас­сой разбросанных материалов с законодательной це­лью было невозможно, поэтому время от времени в разных церковных провинциях отдельные люди состав­ляли свои сборники[67]. Но эти сборники, хотя к ним и относились с уважением, обычно имели лишь частичное или местное значение, а в некоторых случаях могли быть даже взаимно противоречащими. Здесь и крылась главная проблема, с которой столкнулся папский пре­стол Гильдебранда и в которую напрямую были вовле­чены норманны[68]. Широкое распространение принципов этого канонического права стало одним из самых важных был не просто сборник разрозненных актов, сомни­тельный по своей ценности, это была действительно со­вокупность универсально применимых во всей церкви правовых норм на основе авторитета папского престо­ла. Итак, для норманнов делом первостепенной важно­сти стала необходимость в эти же годы ввести подоб­ным образом понимаемое каноническое право на тер­ритории всех завоеванных ими стран.

В Италии и на Сицилии результатом норманнских завое­ваний стало не только появление в Церкви пронорманнски настроенных прелатов, но и коренная реорга­низация епархий на завоеванных землях. В Апулии Цер­ковь подверглась обширным изменениям после падения в 1071 году Бари и ослабления власти Византии. В тот же период в Калабрии увеличилось количество епар­хий и в значительной степени изменилось их располо­жение внутри провинций. Так, путем объединения двух бывших епархий, Тауринской и Вибонской, статус епархии получил Милето, а число подчиняющихся Реджо викарных епархий сократилось с тринадцати до пяти. Но наиболее зримые перемены происходили на Сицилии[69]. Архиепископство Палермо было успешно вос­становлено к маю 1073 года, то есть через 18 месяцев после взятия города норманнами. Последующее про­движение норманнов, отмеченное, как мы уже видели, созданием в 1081 году епархии Троинской, а в период с 1087 по 1088 год епархий Агридженто, Мадзары, Мес­сины, Катании и Сиракуз, в 1095 году завершилось объ­единением епархий Троинской и Мессинской. Сло­вом, еще до 1100 года завоевание Сицилии норманнами вылилось в образование второй сицилийской Церкви[70].

Норманны, которые были латинскими христианами, справедливо решили, что народы Сицилии и Южной Италии столь же разобщены религиозно, как и политически. Значительные еврейские общины были рассеяны всюду по региону. Сицилийские эмираты, среди которых была процветающая столица Палермо, были расположены в центре обширного мусульманского сообщества, которое доминировало над Средиземноморьем от Испании до Леванта. Мусульманские жители острова были таким образом сильно связаны с обширным миром Ислама[71]. Даже при том, что их повелители были мусульманами, Греки в Сицилии не были вынуждены менять свою религиозную идентичность. Греческие христиане в Сицилии и на материке придерживались духовной юрисдикции Патриарха Константинополя, и таким образом практиковали свою религию согласно греческой традиции. Ломбарды на материке следовали за обрядами, поскольку они были осуществлены в латинском Христианском мире и обращены Римскому Папе[72].