В те семь лет, которые последо­вали за взятием Бари, успехи норманнов сменились новым кризисом. Первоначального успеха на побере­жье норманнам удалось достичь, во-первых, за счет объ­единения самих норманнов (как, например, в 1053 го­ду), а во-вторых, благодаря поддержке Папы, оказанной после 1059 года. Теперь же оба этих обстоятельства изменились. Григорий VII, ставший Папой в 1073 году, не мог хладнокровно созерцать, как власть норманнов неуклонно растет и как они ее используют. Более того, в том же 1073 году Роберту Гвискару удалось вырвать Амальфи из рук Гизульфа II Салернского, и, таким обра­зом, теперь герцог Норманнский представлял угрозу для папской собственности. В этих обстоятельствах Папа попытался посеять разногласия среди самих норман­нов в Италии. В 1074 году он заключил союз с Ричар­дом из Капуи против герцога Апулии и в том же году провозгласил первое из трех отлучений Роберта Гвискара[55].

Теперь положение Роберта Гвискара стало критиче­ским: у него были основания подозревать в неверности собственных вассалов в Италии, а Папа пытался соз­дать против него сильную коалицию. Действия Ро­берта, как всегда, были решительными. Летом 1074 года он выступил против повстанцев в Калабрии, а его брат Рожер в это время атаковал Ричарда из Капуи. Затем произошли два события, которые значительно облегчи­ли положение норманнов. Папа стал больше уделять времени и внимания политике немцев, а влиятельный аббат монастыря в Монте-Кассино Дезидерий прими­рил норманнских правителей Капуи и Апулии. Резуль­таты не заставили себя долго ждать. В октябре 1076 го­да Роберт Гвискар, теперь при поддержке Ричарда из Капуи, напал на Гизульфа Салернского и блокировал город Салерно с моря и суши. Осада продолжалась не одну неделю, население города значительно сократи­лось. Но 13 декабря ворота города наконец-то распахну­лись, и норманны вошли в Салерно. Гизульфу принад­лежала только цитадель, но в мае 1077 года и она сда­лась Роберту Гвискару[56].

Среди городов, захваченных норманнами в южной Италии, Салерно был самым важным после Бари. Он был не только оплотом власти ломбардцев, но и цен­тром дальних морских сообщений, а вскоре стал и роди­ной культурного возрождения. Сам Роберт Гвискар отлично понимал скрытый смысл своей победы и, воз­можно, даже подумывал о переносе двора из Бари в Салерно. По правде говоря, теперь у него были все основания чувствовать удовлетворение, так как после смерти в 1078 году Ричарда из Капуи он стал самым могущественным правителем в южной Италии. Даже Папе Римскому пришлось признать, что ситуация изме­нилась. В июне 1080 года в Чепрано Папа и Роберт Гвискар достигли договоренности, которую можно счи­тать триумфом норманнов. Трижды за 6 лет в ответ на норманнские завоевания Амальфи, Салерно и поход на Фермо Роберта Гвискара отлучали от Церкви. И вот все эти завоевания были за ним закреплены, и никто другой на них права не имел. Роберт Гвискар же, в свою очередь, вновь присягнул на верность Папе (ради собственной выгоды), повторив свою первоначальную клятву 1059 года[57].

Более того, окончательно укрепив свои позиции в Италии, Роберт Гвискар стал простирать свои амбиции еще дальше. В 1074 году он обручил свою дочь Елену с Константином, сыном императора Византии Михаи­ла VII, из этого поступка очевидно, что с этого момента Гвискар начинает стремиться к тому, чтобы завладеть титулом императора. В 1078 году Михаил VII был низ­ложен и вскоре после этого умер, а от брачного кон­тракта с Еленой отказываются. В связи с этим Гвискар провозглашает низложенным императором Михаилом греческого самозванца и готовится к вторжению в пре­делы Византии. Однако, до тех пор пока у него были дела в Италии, он не мог воплотить свои планы в действие. Но после 1080 года положение меняется. В Чепрано Григорий VII действительно официально опо­знает лже-Михаила, и в мае 1081 года при поддержке Папы и под его знаменами Роберт Гвискар вместе с сыном Боэмундом и значительными военными силами покинул Отранто. Они благополучно пересекли Адриа­тику, захватили остров Корфу и двинулись дальше на Дураццо[58].

Это было началом всеобщей войны, с обширными и гибельными последствиями. Причиной первой задерж­ки в наступлении стал венецианский флот. Его кораб­ли прибыли в июле со стороны Адриатического моря и, рассеяв норманнские суда, настолько облегчили поло­жение защищающегося города, что горожане смогли от­бивать атаки норманнов все лето. В октябре прибыла освободительная армия под командованием императора Алексея I. Эту армию норманнам удалось отогнать, и осада продолжилась зимой. 21 февраля 1082 года нор­маннам наконец-то удалось войти в город; казалось, вся Иллирия — во власти Роберта Гвискара. Но весь ход событий в Италии препятствовал этому. На этот раз из Германии в Италию вторгся Генрих IV, и поддер­жать его были готовы все враги Папы и норманнского герцога Апулии. В ответ на мольбы Папы Роберту при­шлось поспешно вернуться и, помимо этого, заняться еще и собственными вассалами, восставшими в Апу­лии. Чтобы продолжить кампанию против Алексея I, Роберт оставил своего сына Боэмунда, чьи действия в восточном направлении оказались столь успешными, что вскоре он стал представлять угрозу для самого Кон­стантинополя. И все же в 1083 году в битве при Лариссе Боэмунд потерпел поражение, и одно за одним все завоевания норманнов на Балканах были утраче­ны. Стабильное продвижение норманнов, в результа­те которого у греков удалось отвоевать Бари, а у са­рацин Палермо, в конце концов было остановлено Ви­зантией[59].

И теперь события в Италии неумолимо близились к трагической развязке. 21 мая 1084 года после длитель­ной осады император Генрих IV вошел в Рим. Роберт Гвискар, усмирив восставших вассалов, поспешил в се­верном направлении на помощь Папе[60]. Генрих IV отсту­пил еще до появления Роберта Гвискара, поэтому, когда в мае последний с огромным войском сарацин и наем­ников из Калабрии подошел к Риму, весь город был в его власти. 28 мая Роберт Гвискар ворвался в пылаю­щий Рим через Фламиниевы Ворота и с боями прошел до Замка святого Ангела, где скрывался папа. Тремя днями позже граждане города подняли бунт и тем са­мым дали повод для новых поджогов и разрушений, после чего город отдали под массовые грабежи, изнаси­лования и убийства. Количество жертв было огромным, а многие выдающиеся граждане были отправлены в раб­ство в Калабрию.

Таков был итог союза между Папой и норманнами, заключенного в Мельфи в 1059 году и подтвержденного в Чепрано в 1080. Через год после разорения Рима с исторической сцены сошли и Папа, и Роберт Гвискар. Папа, изгнанный из своей опустошен­ной столицы, умер в 1085 году в Салерно, а великий нормандец — 17 июля того же года на острове Кефаллиния, успев, однако, начать еще одну кампанию. Таким образом, они покинули этот мир с разницей менее чем в 8 недель, и (к этому мы еще вернемся) всего за два года до того, как за стенами Руана умер архитектор всех норманнских завоеваний — Вильгельм Завоеватель.

Сначала папство, потом Византийская империя — вот то, чем занимался Роберт Гвискар последние 10 лет своей жизни, и это значит, что ведение общенорманнских дел на Сицилии все больше и больше переходило под контроль его младшего брата Рожера[61]. Но даже и в этом случае не следует преувеличивать независимость рожера в этот период, так как получать из Италии подкрепление он мог исключительно с благоволения Гвискара. А подкрепление было крайне необходимым даже после захвата Палермо в 1072 году, так как поло­жение норманнов на Сицилии все еще оставалось не­надежным. Норманнам принадлежало все северное по­бережье от Мессины до Палермо и земли, простираю­щиеся от города Троина на юг до Кастроджованни. На западе им принадлежала Мадзара, а на востоке Ката­ния. Но на крайних точках норманнских владений кон­троль сохраняли мусульмане: на востоке это был Тра-пани, а на западе — Таормина, к тому же под их контро­лем находилась вся остальная часть острова. Однако Рожер надеялся использовать соперничество среди эми­ров, а тот факт, что он овладел большим мусульманским городом, поднял его престиж[62].