Прежде, в начале 2000-х гг. федеральное правительство, снизив ставки прямых налогов на все доходные группы населения, одновременно провело «расчистку налоговой системы от наслоений мелких льгот и скидок», что было рекомендовано канадскими экспертами и такими международными организациями, как ОЭСР и МВФ. Такие «наслоения» накопились примерно за два десятилетия главным образом за счет того, что федеральные власти (различной «партийной принадлежности») нередко использовали налоговые льготы для укрепления своих позиций накануне предстоящих выборов. После предыдущего раунда реформ в 2000–2004 гг., вся система на время стала более транспарентной и менее сложной для рядовых налогоплательщиков и налоговых органов. Однако в последние пять лет «правительства меньшинства», вновь стали активно использовать разнообразные целевые льготы для повышения популярности Консервативной партии среди избирателей в «проблемных» регионах и слоях населения.

В феврале-марте 2011 г. правительством была развернута беспрецедентная по масштабам и затратам бюджетных средств кампания по информированию граждан о «выгодах и позитивных эффектах» экономических инициатив правительства, реализованных за все пять лет пребывания Консервативной партии у власти[77]. Особое внимание уделялось материалам, призванным подтвердить наличие прямой связи между дальнейшим снижением налогов на крупный бизнес и ростом занятости. Близкие к правящей партии, но формально независимые исследовательские центры публиковали расчеты, согласно которым намеченные реформы должны были обеспечить создание как минимум 100 тыс. новых рабочих мест, а отказ от реформ мог привести к потере в ближайшие несколько лет более 230 тыс. рабочих мест и более 40 млрд. «недополученных» инвестиций[78].

Либеральная партия посчитала дальнейшее снижение налогов на прибыль корпораций несвоевременным и нецелесообразным в тот период, когда необходимо выполнять согласованные с парламентом обязательства по ликвидации дефицита федерального бюджета. Приводились данные иных исследований и расчетов, демонстрирующих отсутствие прямой зависимости между приростом занятости и снижением уже и без того довольно низких налоговых ставок на доходы корпораций. При этом было показано, что в результате реформ федеральная казна в ближайшие два года недополучит порядка 6 млрд. долл. Критику со стороны оппозиции вызывала и сама дорогостоящая «рекламная кампания», проводимая правительством[79].

Представляется, что главная причина настойчивого стремления правительства Харпера провести налоговые реформы без отлагательства имела не только чисто экономическую, но и политическую подоплеку. Консерваторы считали важным продемонстрировать крупному бизнесу – внутри страны и за ее пределами – сам факт приоритетности создания максимально благоприятного климата для предпринимательской деятельности. Даже ценой финансовых рисков (из-за недополученных доходов) и возможной потери части голосов избирателей.

При выборе мер по ограничению расходов консерваторы проявили большую осторожность и учитывали мнение избирателей относительно главных приоритетов государственной политики. Опросы же общественного мнения подтверждают, что большинство граждан из самых разных регионов и слоев населения придают первостепенное значение устойчивому финансированию основных социальных программ. Поэтому правительство не рисковало затрагивать вопрос о возможных изменениях в обязательствах по целевым трансфертам, передаваемым субъектам федерации на нужды общественного здравоохранения, образования и социального обеспечения.

Между тем, представители региональных властей, как и наиболее авторитетные экономические эксперты, настаивали на необходимости срочно начать серьезные обсуждения этих вопросов в иной плоскости. Не только в связи с задачами ликвидации бюджетного дефицита в ближайшие годы, но и на основе учета долгосрочных процессов и тенденций – демографических и социально-экономических, внутренних и глобальных. В частности, к началу 2014 г. истекает срок действия 10-летнего соглашения между федеральным правительством и властями провинций по вопросам участия и взаимодействия уровней власти в сфере организации и финансирования основных социальных программ – здравоохранения, образования, социального обеспечения. В существенно изменившихся с 2003 г. условиях требовалась выработка и согласование не только новых формул для расчета трансфертов, но и новых принципов организации и финансирования самих программ. Между тем, как отмечают многие политические комментаторы, правительство Харпера явно избегает постановки и обсуждения «трудных вопросов».

Сдвиги в балансе сил в мировом хозяйстве, сложные проблемы, порождаемые преимущественной зависимостью от США как главного торгово-инвестиционного партнера, побудили правительство Канады значительно активизировать усилия по диверсификации внешнеэкономических связей. Помимо установления отношений «стратегического партнерства» в экономическом взаимодействии с Китаем, власти Канады начали проводить переговоры о либерализации условий торговли и инвестиций и с другими странами и региональными блоками: Европейским Союзом, Индией, Бразилией, Южной Кореей, Украиной.

Многие факты свидетельствуют о возросшем интересе канадской стороны к развитию торгово-инвестиционных связей с Россией: в 2009–2010 гг. состоялись переговоры между главами и министрами правительств Канады и Российской Федерации, прошли визиты правительственных делегаций регионального уровня и контакты на уровне бизнес-сообществ обеих стран. Интерес к России подтверждается и анализом новейших тенденций в динамике двусторонних инвестиционных обменов.

Курс на расширение круга внешнеэкономических партнеров ни в коей мере не означает отказа правительства Харпера от первостепенной приоритетности развития хозяйственной интеграции и военно-стратегического партнерства с Соединенными Штатами.

Проблемы посткризисного восстановления экономики и положение правительства меньшинства (до 2011 г.) оказывали сильное влияние на политику правительства Харпера. Реальные действия федеральных властей в социально-экономической сфере до и после кризиса нередко существенно расходились с установками правящей Консервативной партии, которые провозглашались в ходе предвыборных кампаний 2006 и 2008 гг. Главные идеологические установки канадских консерваторов во внутриэкономической политике – минимизация государственного вмешательства в экономику и поддержка усиления частных начал в хозяйственной и социальной сфере, во внешнеэкономической политике – всемерная поддержка либерализации торгово-инвестиционных режимов, курс на углубление хозяйственной и военно-стратегической интеграции с Соединенными Штатами. С момента прихода Консервативной партии к власти предполагалось последовательно сокращать уровень государственных расходов в пропорции к ВВП, снижать налоговую нагрузку на бизнес и население, ослаблять регламентацию деятельности частных инвесторов, будь то национальные или иностранные корпорации. Однако в условиях кризиса и под давлением оппозиции правительству Харпера пришлось частично отказываться от этих установок.