Функции правовых социальных ограничений заключаются также в законодательном регулировании социальной жизнедеятельности, ограничении тех или иных её проявлений и сторон с помощью законов, указов, нормативных актов, распоряжений и других правовых документов. То есть они выполняют регулятивно-организационные и мотивационные функции. По сути, вся законотворческая деятельность связана именно с изменением системы правовых социальных ограничений: законодательном увеличении социальных ограничений у одних групп и (или) лиц и снижении у других. Возможны и такие правовые акты, которые формально снимают или накладывают социальные ограничения на всех членов данного общества. При изменении меры социальных ограничений одних групп за счёт других проявляется социальное неравенство, а при одинаковых для всех социальных ограничениях – социальное равенство. В целом правовые социальные ограничения как и прочие их формы могут выполнять достаточно разнообразный спектр функций, реализующихся в конкретных обстоятельствах и ситуациях, а потому не поддающихся тотальной схематизации и рационализации. Более конкретно функционирование различных правовых социальных ограничений рассматривается, в частности, в работах Н.Н. Алексеева (12, 13).

Функциями информационно-образовательных социальных ограничений являются регулирование и организация социальной жизнедеятельности с помощью предоставления или не предоставления (сокрытия) той или иной информации, способов её структурирования, дозирования, отбора, подачи, что реализуется в частности в образовательных системах. Значение этой формы социальных ограничений очень велико, особенно в современном обществе, которое часто называют информационным. Известно, что регулирование информационных и энергетических потоков является главным средством бесструктурного (то есть не связанного с прямыми указаниями) управления. В случае если какая-то энергия для тех или иных действий уже имеется у управляемого объекта или у управляющего нет желания её предоставлять, то основным способом управления оказывается информационный. Ясно, что информация содержится и в других формах социальных ограничений концептуальных, идеологических, правовых и т.д., однако, если она, как и другая информация не известна, не доступна личности и обществу, то имеет место именно информационное социальное ограничение. То есть, если другие формы социальных ограничений связаны со структурированием информации и ограничением за счет этого, то эта форма связана с предоставлением – лишением самой информации. Например, какой-либо закон содержит в себе некую информацию, однако если тот, кого она касается её не знает, то он не может воспользоваться возможностями или ограничениями содержащимися в этом законе. Таким образом, отсутствие информации о тех или иных формах социальных ограничений тоже является формой социального ограничения.

Информационные социальные ограничения тесно связаны с проблемой коммуникации, и функции информационных социальных ограничений часто реализуются через коммуникационные социальные ограничения, которые относятся к технико-технологическим социальным ограничениям. Значительна связь информационно-образовательных и экономических социальных ограничений.

Т. Парсонс рассматривал «образовательную революцию» как продолжение промышленной революции, разделившей экономическую и политическую систему и демократической революции, разделившей общество и государство (политическую систему). «Образовательная революция» должна разделить гражданское общество с традиционной системой воспроизводства и сохранения культурного образца (семьёй) и стать этапом захвата и подчинения общества хозяевами определенной концепции, действующими, исходя из известного принципа: «разделяй и властвуй». «Теперь уже не подразумевается, что существует «врожденная способность» индивида достигать справедливого положения… Вместо этого признается, что стратификация по способностям должна быть опосредована целым комплексом различных стадий, которые проходит индивид в процессе своей социализации. Все в большей мере создаются условия для того, чтобы имеющие худшие начальные позиции могли преуспеть…»(323, с.130), - писал Т. Парсонс. Получается, что система образования по Парсонсу должна социально ограничивать более способных, уравнивая их с менее способными, но, как надо полагать, более подходящими для целей соответствующей концептуальной модели. «Не напоминают ли современные школы мини-тюрьмы? Не душат ли они воображение, не давят ли они ребенка физически и ментально и не практикуют ли различные формы явного и скрытого терроризма? Ответ, конечно же, однозначен: да; но подобные школы необходимы, чтобы обучить людей исполнению ролей в офисах, на фабриках или в каких-нибудь других организациях, которые очень напоминают мини-тюрьмы, душат воображение, давят физически и ментально и держатся на страхе (угрозе лишения биовыживательных бумажек-денег)»(405, с.146), - писал Р.А. Уилсон. Функцией подобного образования является формирование определённых, по сути, ложных и социально ограничивающих стереотипов социального поведения, разбору которых могли бы быть посвящены отдельные исследования.

Г. Лебон писал, что «приобретение таких познаний, которые не могут быть приложены к делу, служит верным средством к тому, чтобы возбудить в человеке недовольство»(231, с.214). Исходя из этого, не трудно предположить, что в образовательных учреждениях и СМИ будут присутствовать соответствующие информационные ограничения, несущие функцию снятия возможного недовольства населения и его блокирования от информации определённого рода в прагматических целях хозяев этой системы. В другой своей работе, критикуя французскую систему образования, Г. Лебон писал: «Полуучёными я называю тех, кто не имеет других знаний, кроме книжных, и, следовательно, не имеет никакого понятия о действительной жизни. Они продукт наших университетов и школ, этих жалких «фабрик вырождения»… Профессор, учёный, студент нередко многие годы и очень часто всю жизнь остаются полуучёными»(230, с.82). Сходная критика французской системы образования содержится и в работе С.Г. Кара-Мурзы (191, с.212-221). Однако её недостатки не случайность, а выражение социально ограничительных функций, направленных на искусственную фабрикацию ограниченного «человека массы» с одной стороны и относительно менее ограниченной «элиты», призванной составлять верхушку этой массы - с другой. Таким образом, функцией образовательных ограничений является устойчивое воспроизводство социально ограниченных масс и господствующей над ними псевдоэлиты. При этом все эти более-менее социально недееспособные «полуучёные» будут зависеть от хозяев господствующей концепции, сумевших принудительно навязать обществу свою систему социальных ограничений.

«…Чтобы предотвратить возможность зарождения собственных групп элиты (интеллигенции), в массе управляемых, ее нужно полностью лишить тишины. Так на современном Западе возникло явление, которое получило название «демократия шума». Создано такое звуковое (шумовое) оформление окружающего пространства, что средний человек практически не имеет достаточных промежутков тишины, чтобы сосредоточиться и додумать до конца связную мысль. Это - важное условие его беззащитности против манипуляции сознанием» (191, с.98), – писал С.Г. Кара-Мурза. Так в современном обществе реализуются функции информационно-образовательных социальных ограничений. Эти функции находят свое выражение в лишении, сокрытии той или иной информации, прежде всего, социально значимой и могущей способствовать развитию, а не деградации человека, в предоставлении ложной информации, создании информационного шума из лишней информации (наиболее отчётливо это видно в принудительно навязываемой электронными СМИ рекламе). Посредством регулирования информационных потоков эти социальные ограничения могут выполнять функции манипуляции сознанием и подсознанием масс, функции понижения уровня сознания, интеллекта и психической активности. Они также могут выполнять функцию отделения человека от внесоциальных источников информации.