Наиболее интересными случаями объяснения законов являются те, в которых менее глубокие и ограниченные законы объясняются с помощью более общих и глубоких законов, раскрывающих внутренний механизм протека­ния явлений. Типичным в этом смысле является соотно­шение между эмпирическими и теоретическими закона­ми. В то время как первые выражают связи между эмпирически наблюдаемыми свойствами, величинами и отношениями реальных процессов и явлений, вторые ха­рактеризуют их более глубокие связи и структуру. Вслед­ствие этого теоретические законы можно использовать для объяснения эмпирических законов: такое объяснение осуществляется с помощью логической дедукции эмпи­рических законов из теоретических. В данном случае в качестве экспланандума выступают эмпирические за­коны, а эксплананса—теоретические. Подобная дедук­ция оказывается возможной лишь тогда, когда теорети­ческим терминам дается соответствующая интерпретация и они связываются с эмпирическими с помощью некото­рых правил соответствия. Эти правила наряду с теоре­тическими законами служат необходимой предпосылкой для вывода эмпирических законов, а следовательно, и для их объяснения.

Непосредственный вывод одних законов из других возможен лишь в том случае, когда и объясняющие и объясняемые законы относятся к одному типу или уров­ню познания. Так, например, располагая общим уравне­нием или законом газового состояния

PV=RT,

мы можем вывести из него эмпирически установленные Законы Бойля - Мариотта (P×V = const.) и Шарля - Гей-Люссака [vt = v0(1 + at0)]. В первом случае для этого достаточно принять температуру постоянной, а во вто­ром - считать постоянным давление. По-видимому, в ря­де случаев можно также говорить о дедукции менее общих теоретических законов из более общих.

Наконец, наиболее развитой формой дедуктивного объяснения является объяснение с помощью теории. В этом случае в качестве объясняющей посылки высту­пает не отдельный теоретический закон или некоторая их совокупность, а по крайней мере дедуктивное ядро теории: все ее исходные посылки и принципы, из которых в дальнейшем логически выводятся все другие положе­ния теории, в том числе и те, которые имеют своей целью объяснение некоторых фактов и законов. Само собой разумеется, что при этом учитываются также определенные правила соответствия, которые связывают теорию с эм­пирией.

8.2 Индуктивная модель объяснения

В последние деся­тилетия в логике и методологии все более широкое при­менение получает другая модель или схема научного объяснения, которая, правда, не обладает той убедитель­ной силой и достоверностью, какая присуща дедуктивной модели. На этом основании ее иногда считают лишь вре­менной попыткой объяснения, своего рода суррогатом, к которому приходится прибегать лишь в силу невозмож­ности достижения более полного объяснения. Такой под­ход во многом определяется самим отношением к индук­ции, которая лежит в основе указанной модели объясне­ния. В самом деле, в то время как заключение дедуктивного вывода с логической необходимостью выте­кает из посылок, заключение индукции, как правило, лишь в той или иной степени подтверждается этими по­сылками. Иными словами, если заключение дедукции имеет достоверный характер, то индукция обеспечивает лишь вероятные заключения. Вот почему сами индуктив­ные рассуждения иногда рассматривают лишь как эври­стический способ мышления.

Необходимость обращения к индукции большей ча­стью диктуется тем, что во многих объяснениях эмпири­ческих наук приходится иметь дело со статистическими законами, выраженными в форме вероятностных утверж­дений. Как уже отмечалось, статистические законы в от­личие от динамических характеризуют не индивидуаль­ные события и явления, а только группы или классы одно­родных событий массового характера. Проще говоря, то, что утверждается в универсальном законе динамического типа, может быть перенесено на любой индивидуальный объект или событие. Статистические законы по своей природе не допускают такой возможности. Тем не менее, и такого рода законы можно использовать для объясне­ния и предсказания отдельных явлений и событий. В этих целях как раз и вводится теоретическое понятие вероят­ности, которое характеризует меру возможности осуще­ствления события. Полнота объяснения и надежность предсказания в этом случае будут ниже, чем тогда, когда применяются универсальные законы динамического типа. Однако во многих важных ситуациях мы не распо­лагаем подобными законами и поэтому должны обратиться к индуктивной схеме объяснения. Логический про­цесс, который мы используем для такого объяснения, очень часто определяют как индуктивную, или логиче­скую вероятность. Он характеризует определенный тип связи между посылками и заключением объяснения, т.е. экспланансом и экспланандумом. Эта вероятность по сво­ему значению существенно отличается от вероятности статистической, с которой мы встречаемся при формули­ровке законов массовых случайных явлений в физике, биологии и социологии. Во избежание недоразумений следовало, быть может, просто называть логическую вероятность индукцией, но с этим термином также связа­ны нежелательные ассоциации. Дело в том, что в тради­ционной логике под индукцией обычно понимается процесс рассуждения, идущий от частного к общему. В современной же индуктивной логике этим термином обозначается всякое рассуждение или умозаключение, посылки которого в той или иной степени подтверждают заключение, т.е. по сути дела вероятностное высказыва­ние. Важно также отметить, что формальная структура индуктивной вероятности хорошо описывается известны­ми еще со времен Бернулли и Лапласа аксиомами исчис­ления вероятностей. Вот почему нам кажется целесооб­разным сохранить термин «логическая, или индуктивная, вероятность» при описании схемы индуктивного объясне­ния или предсказания.

Общая схема индуктивно-статистического объяснения может быть представлена в следующем виде:

эксплананс (посылки делают

вероятным заключение)

экспланандум вероятно А

Большая посылка эксплананса такого объяснения пред­ставляет статистический закон, поэтому из него при фик­сированных первоначальных условиях (меньшая посылка Вi) может быть выведено лишь индуктивное заключение об отдельном событии или явлении А. Это заключение имеет также вероятностный характер, но сама вероят­ность здесь существенно отличается от статистической, ибо она выражает непосредственно не информацию о ре­альных событиях, а характер логической связи между посылками и заключением индуктивного объяснения. Поскольку заключение или экспланандум объяснения здесь логически не вытекает из посылок, а лишь в той или иной степени подтверждается ими, то в самой схеме мы отделяем эксплананс от экспланандума двойной чер­той и дополнительно указываем на вероятностный харак­тер заключения. Если величина этой вероятности, или степень подтверждения, является известной, то она может быть точно указана в самой символической записи. В этом случае экспланандум индуктивно-статистического объяснения можно записать в следующем виде: